Классическая мудрость гласит: не ошибается только тот, кто ничего не делает. В этом состоял секрет успеха и популярности государственной политики Евгения Максимовича Примакова за последние восемь месяцев. Премьер-министра Примакова очень трудно за что-либо конкретное осуждать или порицать: он ничего такого не сделал. Если послушать Ельцина, то в этом и состоит причина нынешнего увольнения Евгения Максимовича. Но тут же сам президент признает, что именно ради достижения этого самого состояния "блаженного застоя" Примакова и назначали в свое время премьером. "Правительство полностью выполнило поставленную перед ним тактическую задачу. Однако в экономике мы по-прежнему топчемся на месте", - сказал в среду Ельцин, и если что-то вызывает возражения в таком высказывании, то это слово "однако". Тут нет никакого противопоставления. Примаков был назначен председателем правительства на пике кризиса, посреди тотального обвала, краха и крушения. Именно ради того, чтобы перевести экономику из состояния свободного падения в режим топтания на месте, потребовалась его брежневидная фигура. А тот "рывок вперед", на отсутствие которого сетует сегодня Ельцин, вызывает в памяти известный афоризм про край пропасти и большой шаг вперед...
С чисто электоральной точки зрения, указ Ельцина об отставке "коллективного Брежнева" - шаг в высшей степени непопулярный и проигрышный. Примаков же в результате этого шага президента добавил к своему имиджу "гаранта стабильности" и к репутации государственного мужа, остановившего кризисный обвал, еще и терновый венец профессионала, безвинно пострадавшего от аппаратных игр. Не случайно в защиту мученика дружно высказались лидеры самых разнообразных политических объединений и фракций - включая и людей, далеких от поддержки экономической политики правительства. Даже Кучма из Киева и председатель Всемирного банка из-за океана поспешили вставить свои два цента (они же 8 копiйок), констатировав дестабилизацию положения в России вследствие отставки кабинета. Только демороссы да Лебедь рискнули одобрить действия Ельцина. Первые - по причине патологического неумения поступаться убеждениями ради конъюнктуры, последний - в силу привычки к эксцентрике...
Так зачем же Ельцин уволил Примакова?
Михаил Леонтьев в сегодняшнем выпуске "Однако" призывает нас поверить, что речь в самом деле идет о соображениях экономического порядка. "Сейчас необходимо вразумительное правительство, которое сумеет воспользоваться этой конъюнктурой. Тогда мы просто обречены на экономический прорыв", - обещает коллега, сумевший найти понятные человеческие слова для озвучивания темных и туманных рассуждений президента о великом скачке. Михаил Владимирович умеет звучать убедительно. Но дата, которую выбрал Ельцин для подписания своего уже много недель назад подготовленного указа, требует от нас поискать других объяснений.
Время - за два дня до голосования по импичменту, назавтра после полуторачасового совещания Примакова с лидерами думской оппозиции - заставляет нас вспомнить не о долгосрочном экономическом планировании, а о прямой и немедленной угрозе красно-коричневого реванша, которую и пытался предотвратить Борис Ельцин, лишая оппозицию в канун импичмента важнейшей опоры в правительстве. Все это слишком банально, чтобы стоило здесь повторять многократно уже обсужденное. Антипрезидентская коалиция, объединяющая правительство и обе палаты парламента, оформлялась независимо от личных желаний и намерений самого Примакова. Тут сказывались силы, подобные скорее действию какого-то закона физики, чем исполнению чьей-нибудь личной злой воли или дальнего умысла. Стремление свергнуть Ельцина и заменить его Примаковым было для коммунистов и их деловых партнеров совершенно естественной, чуть ли не инстинктивной потребностью.
Даже если допустить на минуту (а я вполне готов это допустить даже на четверть часа), что сам Примаков категорически возражал против такого сценария и сохранял совершенно искреннюю лояльность президенту, достаточно обладать минимальным воображением, чтобы понять: от личных эмоций премьер-министра тут не много зависело. В случае красно-коричневого реванша Евгений Максимович был просто безальтернативным кандидатом на должность генерального секретаря ЦК КПСС образца 1982 года. Совершенно независимо от того, как сам он относился к перспективе занятия этого кресла за одну минуту до того, как оно было ему предложено, Примаков был обречен стать Андроповым образца 1999 года. У противников такого развития событий был только один возможный ход в запасе: освободить Евгения Максимовича от занимаемой должности хотя бы за день до того, как маховик импичмента будет запущен.
Президент Ельцин сделал в этой ситуации то единственное, что он мог сделать на своем месте. Нелепо его в этом упрекать, или обсуждать, плох или хорош был Евгений Максимович в профессиональном отношении, сумел ли он убедить Вулфенсона в Камдессю в серьезности своих рыночных экономических взглядов, и долго ли еще продлится падение рубля и евро в ответ на новый кризис власти в Москве. Ельцин в своем выборе был свободен не больше, чем Примаков - в своем.
Впрочем, отставка премьер-министра - дело прошлое. Сегодня куда интересней дальнейшее развитие событий. Утвердит ли Дума Степашина? Захочет ли Ельцин искать другую кандидатуру на пост премьера, или в самом деле предпочтет распустить Думу, как предрекают в один голос коммунисты с демороссами? Что за команду соберет и.о. председателя правительства РФ? Интересен, конечно, и вопрос о дальнейшей судьбе Евгения Максимовича. Несмотря на упорно циркулирующие слухи о предстоящей ему большой политической карьере, я вслед за коллегой Леонтьевым охотно готов поверить обещаниям Юрия Зубакова, что экс-премьер и в самом деле посвятит остаток дней академической науке. И, безусловно, хочу пожелать Евгению Максимовичу успехов на этом поприще.
NB: редакционные статьи на главной странице Gazeta.Ru регулярно меняются. Чтобы поставить ссылку или внести материал в закладки, следует пользоваться постоянным адресом документа:
http://gazeta.ru/editor/12-05-1999_primus.htm
