[07.04.1999, 07:43:34]
Смайл Смака, "Весник" (подготовил Виктор Сонькин),
<vs@cityline.ru>
Хорватская газета - об этнических чистках в Албании
С первыми взрывами натовских бомб жизнь в Приштине замерла. Быстрое ухудшение обстановки во всем Косове, в том числе и в городах, началось после первых же авианалетов НАТО. Тогда же началось линчевание албанцев, настоящие погромы. Дерзкое, скоординированное насилие военно-полицейских сил, полувоенных формирований и вооруженных сербских гражданских лиц усилилось многократно. Прежде всего под ударом оказались албанцы на улице - их били до потери сознания, грабили, убивали; уничтожали магазины и кафе, принадлежащие албанцам - уже в первый день в течение нескольких часов многие из этих зданий были повреждены, разграблены, а некоторые сожжены. Товар разобрали сербские молодые люди, резервисты, полицеские - при помощи местных цыган. Я видел из собственной квартиры, как грабят товар, грузят его в автомобили, в том числе полицейские. По городу кружили сотни автомобилей без номерных знаков. Я знаю сотни албанцев, у которых сербские полицейские, резервисты и группы бесчинствующих молодчиков отняли автомобили - особенно дорогие.
С момента первых нападений стали отключать электричество, регулярно примерно с половины седьмого вечера до утра. Горожане могли следить за происходящим только при помощи транзисторов, слушая многчисленные радиостанции. Параллельно с интенсификацией натовских авиаударов росло сербское насилие и вандализм. Началась "чистка" албанских домов, квартир, селений, грабеж, поджоги... В дело вступили разные банды и группы воров и профессиональных убийц. На второй и на третий день у большинства албанцев отключили телефоны, чтобы они не могли связываться между собой. К тому же началась невиданная, беспардонная психологическая война - самая гнусная военная пропаганда, сопровождаемая слухами, полуправдами, рассчитанная на распространение страха, пораженческих настроений среди албанцев, отчаяния, паники. Все больше говорили о убийствах интеллектуалов, видных деятелей. Намного больше стало вокруг военно-полицейских сил и автомобилей. Люди в униформе и гражданские лица сербской национальности, среди которых и вчерашние "добрые соседи", предлагают или приказывают выселиться из квартиры, дома, города в течение десяти минут!
Мой сосед Илия, до вчерашнего дня - вежливый молодой человек, зашел ко мне и к остальным албанцам и "по-дружески" посоветовал немедленно покинуть свои квартиры, потому что аркановцы (военизированная сербская бригада уничтожения - В.С.) наметили "чистку" дома нынешним вечером. Илия сказал, что единственное, что он может сделать для нас - подкупить кого-нибудь из этой группы (для этого нужна как минимум тысяча дойчмарок), чтобы нас не трогали до утра, но при условии, что мы уедем первым же поездом. Кроме того, он сказал, что я, как сотрудник хорватской газеты, нахожусь в особой опасности - у них есть мое досье, они прослушивают все телефоны, даже его собственный, хотя он и полицейский информатор...
Я покинул квартал "Дардамие" одним из последних, на восьмой день после начала авианалетов. Очевидно, я также был одним из последних журналистов. Я поехал поездом, который был составлен из 30 вагонов, чтобы доехать до Элез-Ихана (Дженерал-Янковича), нейтральной территории между Косовом и Македонией в районе Блаче. Там я обнаружил более 120 тысяч албанцев. Я встретил знакомых, которые отправились в путь за пять дней до того, знакомых, у которых сожгли автомобили, отняли деньги, порвали документы. Добраться до нейтральной территории Блаче для этих людей было какой-то недостижимой жизненно важной целью, как перейти Рубикон. Дойдя туда, люди словно оживали, обретя "свободу". Однако это чувство быстро сменялось новым разочарованием. На территории в несколько десятков гектаров было размещено более 120 тысяч человек - и никаких условий для столь массового исхода. Погода тоже не благоприятстовала беженцам - быстро похолодало, шел ледяной дождь. "Бегалцы" - так по-македонски называются беженцы - провели под открытым небом по пять-шесть дней. Самые прилежные построили импровизированные палатки. Гуманитарные организации Македонии раздавали еду, воду, однако обеспечение было крайне затруднено. Поскольку раздать хлеб было невозможно, его бросали в воздух - кто поймал, тот поймал. Я видел инвалидов, женщин старше 90 лет, больных и измученных, новорожденных детей, людей, умирающих от усталости, разочарования, холода. Гигиенические условия были катастрофические, угроза эпидемии стала совершенно реальной.
Люди начали приспосабливаться к новым условиям - организация жизни напоминала первобытную коммуну. Начался и натуральный обмен - хлеба на молоко, молока на мыло, мыла на минеральную воду. С этой атмосферой возвращения к природе контрастировали только мобильные телефоны и возможность попользоваться ими за приличные деньги.
Жизнь в лагере с каждым днем становилась все тяжелее, поэтому люди пытались как угодно выйти и из этого круга ада. Здешние полицейские вовсе не торопились - они выполняли свою работу крайне хладнокровно и медленно, несмотря на то, что люди вокруг умирали.
Затем начали "пропускать" семьи в Македонию, но только маленькими группами. Поскольку албанские семьи традиционно многчисленны, полицейские пропускали часть семьи, и эти люди уезжали в неизвестном направлении, без адреса. Здесь начинается третий акт косовской драмы - разлучение членов сеьми, размещение родственников по разным местностям.
Часть моей семьи после трехдневного пребывания в лагере была размещена в деревне неподалеку от Кичева, а другая часть, включая меня - в городке Дебар недалеко от албанской границы, хотя когда я уезжал с отправочного пункта на македонской границе, мне сказали, что я еду в Кичево.
Оригинал статьи
|
