Идея противостояния, сомнительная в политическом и может быть даже нравственном смысле, чрезвычайно плодотворна в смысле культурном. Недаром Тимур Новиков, в более бодрые годы своей жизни, призывал коллег-художников всячески раздувать культурный конфликт Москвы и Питера: чтобы создать креативную разницу потенциалов, произвести шум, привлечь, в конце концов, деньги.

Неудивительно, что призывы шли из Питера, потому что Москве с Питером бодаться совершенно неинтересно. Для Москвы в качестве оппонента годится только Москва. При большевиках это было особенно заметно: "рука Москвы" была одновременно герантократической рукой Кремля и само слово "Москва" метонимически обозночало всю Советскую Власть. Москва неофициальная, Москва Высоцкого и Галича, лианозовцев и концептуалистов, "Метрополя" и "Московского времени" была ей противопоставлена. "Ибо мы были мы, а они - они", - как сказал один из поименованных выше героев антисоветского андерграунда.

После перестройки ситуация изменилась. Можно было пытаться выступать против массовой культуры, загрязнения русского языка, новых русских и так далее. Но позиция эта была слишком уж не московской. Вся эстетика новых времен как ничто иное подходила Москве: масштабная, громкая, заметная. Антитезой было бы нечто камерное, подходящее тому же Питеру, но никак не Первопрестольной.

Спасение нашлось с выходом на культурную арену Лужкова и "лужковского стиля". Грандиозные бронзовые скульптуры, реставрированные новоделы, уничтоженная Манежная площадь, многомиллионные - и в смысле денег и в смысле участников - праздники и прочие художества вызвал у культурной части населения здоровое возмущение. В воздухе носилась идея культурного противостояния, так сказать, Москвы с человеческим лицом.

На настоящий момент ее наибольшим выражением стал презентировавший себя в пятницу проект "Неофициальная Москва", планирующий проведение альтернативного дня города - в те же 3-5 сентярбя, что проходит официальный. Отметим, что подобные попытки предпринимались и раньше: на 850-летие прошел альтернативный музыкальный фестиваль и что-то свое устраивали художники. Но робкие эти попытки были обречены на неудачу: они были слишком скромными. Москва - город большой и любит погорячее. Что такое кучка отщепенцев, поющих что-то свое на задворках Театра на Таганке? Ведь толпы народа ломятся на Жан-Мишель Жарра! В Москве удавшимся мероприятием можно считать только то, про которое говорят "там была вся Москва".

Организаторы фестиваля "Неофициальная Москва" подходят к делу серьезно. Берется схема официального праздника и наполняется иным содержанием: альтернативный праздник будет столь же делокализован, как и официальный, пройдет на множестве площадок и на нем будут также представлены все искусства: кино, театр, музыка, литература и так далее.

Этот подход куда плодотворней. Сергей Кириенко, представлявший в пятницу "стиль фестиваля", получит предвыборную раскуртку. Незадействованные в официозных торжествах деятели культуры - площадки, возможность самовыражения и чувство причастности к противостоянию. Зрители - свой праздник, почти столь же масштабный, как лужковский, но с иной начинкой. Наиболее политизированные - надежду, что приди Кириенко к власти, он приблизит к себе всех нынешних участников фестиваля, сделав Москву столицей куда более современных искусств, чем практикуются при Лужкове. Скептики - лишнюю возможность выразить на эту тему свой скептицизм.

Даже Лужков получит свое: возможность доказать, что он не давит альтернативу, а готов вступать с ней в диалог - тем более, что организаторы сами просят о содействии.

Тяжелей всего, конечно, зрителям. Как бы они не относились к Кириенко, сколько бы раз не видели они классические фильмы "Сине-Фантома" и не слышали Алексея Айги, никуда им (нам то есть) не деться: придется идти на этот фестиваль. Потому что он как бы свой и потому что официальный - слишком уж непереносим.

Утешая себя тем, что если нас и используют в чужих политических играх, то, по крайней мере, выбирают для нас персональную и вкусную приманку, позволяя расслабится и получить свое удовольствие.