К числу недостатков данной модели следует отнести:

Ну, хватит о моделях. Поговорим о людях. А к цифрам еще вернемся.

Китайская провинция Шаньдун, особенно ее северная часть, в дельте реки Хуанхэ, - это одна из наиболее динамично развивающихся провинций Китая. Если ехать на машине из Пекина через Тяньцзинь и потом провинцию Чжэцзян, то разница между пейзажем за окном, когда переезжаешь через границу Чжэцзяна и Шаньдуна, чувствуется сразу. Север Шаньдуна - благодатный край, который можно сравнить с российской Кубанью. Здесь снимают по три урожая зерновых в год, здесь вдоль дороги сплошные сады, где выращивают фрукты огромных размеров, а шоссе это современные платные хайвэи. И это при том, что это место - глухая провинция. Но очень быстро и успешно развивающаяся.

Разумеется, крестьяне, как и везде в стране, одеты бедно, однако масштабы и ассортимент того, что производится в этом районе, просто поражает.

В дельте реки Хуанхэ, несущей из внутренних районов Китая гигантское количество песка, создано огромное рыбное хозяйство, через которое нужно ехать не один час. Причем все эти дамбы, пруды, где разводят карпов, креветок таких размеров, что на большой тарелке их умещается не более двух, и другую живность, появились на том месте, где раньше было море.

А кроме того, север Шаньдуна - это один самых больших центров кожевенного производства. Именно здесь шьют те самые куртки, которые затем привозятся в Россию. Но здесь производят и продукцию, экспортирующуюся в Южную Корею, Японию, США и Западную Европу, - те же куртки или просто кожу. Здесь же делают полотенца, которые у нас в Подмосковье продают в деревнях, где ими увешаны все плетни, отчего пейзаж вдоль подмосковных дорог становится просто неузнаваем. Здесь же производится посуда из дешевого фарфора и фаянса, для которого используются мелкие ракушки, в изобилии лежащие на берегу Желтого моря. И конечно, нельзя забывать о том, что этот район Шаньдуна - родина китайской крепкой водки, чем так гордятся местные жители.

Нужно сказать, что они разительно отличаются от остальных китайцев, в связи с чем тоже вспоминается Кубань. Можно сказать, что шаньдунцы - это китайские казаки. Они выше среднего для Китая роста, плотнее, шире в лице, среди них немало даже толстых, что для Китая в принципе нехарактерно. Но самое главное - это характер, широта, энергичность, особенная деловая хватка и, разумеется, гостеприимство. Не говоря уже о стремлении пустить пыль в глаза, мол, знай наших. Здесь носятся на машинах с бешеной скоростью, а руководство, когда выпьет, может лично сесть за руль служебной машины, чтобы прокатить с ветерком дорогого гостя. Здесь пьют неимоверное количество крепкой водки, а авторитет измеряется способностью выпить не пьянея - чем выше начальник, тем больше он способен выпить. Здесь едят неимоверное количество самой разнообразной еды, испытывая гордость от сознания того, что она произведена именно в Шаньдуне. Поэтому главного начальника определить достаточно просто - в большинстве случаев он физически самый большой и толстый.

Вот отсюда и происходит товарищ Ван, Ван Баочжу, выпускник ПТУ (по-нашему) города Бинчжоу, а ныне бизнесмен неполных сорока лет, постоянно разъезжающий по стране и миру, следящий за состоянием дел на мировых рынках. И за политикой тоже. Обострение отношений с США может породить массу проблем для его бизнеса, потому что его заводы производят по технологии, закупленной в Южной Корее полуфабрикат из кож, закупленных в США. А на фабрике его брата шьют куртки, которые продаются все в той же Америке, а также в Японии, Южной Корее. В Россию везут куртки иного качества.

Как только американские ракеты упали на китайское посольство в Белграде, он вылетел в Харбин, чтобы изучить вопрос о переводе своей фабрики на отечественное сырье. Потому что товарищ Ван думает о будущем до того, как оно наступило. Поговорка о мужике и уже прогремевшем громе непонятна китайскому народу.

Уже пять лет тому назад у него была хорошая машина с шофером, он практически не считал деньги, что нечасто среди китайцев, он построил новый дом для своей семьи и семьи своего старшего брата, работавшего его заместителем. В этом доме были каменные ворота, на которых красовалась выложенная из смальты надпись «зажиточная семья», за ними - панно с золотыми рыбками, двор и большой, хотя и одноэтажный дом. Удобства - во дворе. Что самое интересное, в доме (как уже говорилось, пол, потолок, стены - все цемент) было помещение, где стояла ванна, но там же стояла и плита, а крана над ванной не было. Поэтому, честно говоря, так и осталось непонятным, для чего это помещение было предназначено. Во время визита в ванне разделывали и готовили рыбу.

Сейчас он существенно улучшил условия жизни, переехав из дома в городскую квартиру по соседству, уже ничем не отличающуюся от квартиры какого-нибудь нового русского. И там уже ванна и туалет вполне функциональны.

Он товарищ, а не господин, потому что член КПК. В местной иерархии он занимает позицию неформального лидера, по его собственным словам, отказывающегося от постов в партийных органах, чтобы не потерять свободу. Это свобода передвижения, некоторых человеческих слабостей, но и свобода от участия в ритуальных партийных актах. В конечном счете, свобода образа жизни. В партию тем не менее пришлось вступить.

Товарищ Ван весьма озабочен развитием торговых отношений с Россией и Москвой. Но именно торговых. Открыть в нашей стране фабрику невозможно по двум причинам. Во-первых, потому что налоговое, да и не только налоговое законодательство делает невыгодными инвестиции в производство. А во-вторых, потому что в России, по его оценке, нет квалифицированной рабочей силы, способной к освоению той технологии, которую он использует.

Мы промолчали потому, что видели, как организована работа у него на фабрике. Мы были там на пересменке, которую проводила полиция, охраняющая его частный завод. Товарищ Ван просто не замечает, насколько тесно он связан с властью. Для него слишком привычно, что рабочие ходят на работу и с работы под конвоем, а развод на работу осуществляют не мастера, а полицейские.

Китайская модель в России, конечно, возможна и даже уже опробована. Шарашка это.

И придется признать, что китайцев от этого не отучишь. Они будут жить так, как живут. Но при этом мы - русские, европейцы, все те, кто относит себя к иудео-христианской цивилизации, - должны отдавать себе отчет в том, что порядок в этом мире обеспечивается путем соблюдения вполне определенных, а именно наших, норм в отношениях друг с другом.

Сейчас, в конце XX столетия очевидно, что слова Владимира Соловьева о том, что весь мир должен быть европейским, вовсе не являются обоснованием империализма. Это даже не утверждение мирового лидерства христианских стран, а понимание того, что в основу миропорядка могут быть положены лишь принципы, выработанные в иудео-христианской парадигме. Нечто подобное говорилось и Ортегой-и-Гассетом, который полагал, что европейские нормы международных отношений, может быть, не самые лучшие, но пока других нет.

Китай не ставит под сомнения эти принципы. Но он иной. Эти принципы для него имеют внешний характер, они не имманентны китайской цивилизации. Ведь все то, что считается национальным подъемом и борьбой против колониализма, на самом деле явилось победой поганой империалистической цивилизации. Колонии и полуколонии вроде Китая потребовали, чтобы на них были распространены те нормы отношений, которые были приняты в отношенияъ между европейским нациями. Нормы белого человека.

И у китайской цивилизации, в отличие от иудео-христианской, не было и нет внутренних источников развития. Именно поэтому Китай не может предложить миру никакой модели развития Только демонстрационный эффект Запада, активно навязывавшего и таки навязавшего свое побуждал китайский и не только китайский народ к изменениям.

Китай не знает истории в нашем понимании этого слова. Китайцы не являются нацией, поскольку у них нет гражданского общества. Для них это норма. Это не делает их не хуже и не лучше нас, это делает их иными.

Что же касается России, то время подтвердило правоту Вл. Соловьева, сто лет тому назад утверждавшего, что России, чтобы остаться Россией, надо быть более европейской, чем Европа.