29 марта исполняется 100 лет со дня рождения Лаврентия Берия. Его личность по-прежнему приковывает к себе внимание российских исследователей и историков. Можно как угодно относиться к этому человек, но бесспорно одно: не отметая его причастности к многочисленным злодеяниям сталинского режима, Берия сыграл и определенную позитивную роль как крупный организатор и руководитель. Это признавали и те, кого трудно обвинить в пристрастности, например, ученые-атомщики.

Лаврентий Берия вел себя так, как и положено было поступать человеку обличенному властью в то время. Разумеется он не мог удержаться от соблазна, и порой пользовалься предоствленной ему властью в том числе и в личных целях. У каждого свои слабости. Наверное иначе он и не удержался бы у власти и оказался в ГУЛАГе, где и оказывались зачастую его проштрафившиеся товарищи по партии. Тем более интересно услышать подробности о его жизни и взглядах из уст его сына, который теперь проживает в Киеве. Серго Берия сам по себе человек очень итересный. Его имя тесно связано с созданием в СССР зенитно-ракетной техники. Он был одним из создателей системы ПВО "Беркут" (С-25), которая почти четверть века охраняла небо Москвы.

- Серго Лаврентьевич, Ваша первая книга "Мой отец - Берия" имела определенный резонанс. Вы сейчас заканчиваете работу над новой книгой. Почему вы решили вернуться к этой теме?
- Ту книгу я написал в течение дух-трех месяцев в ответ на очередной злобный пасквиль против отца. Клеветническая книжка была издана в Белоруссии. Она была столь лжива и необъективна, что я решил ответить. Жил я тогда уже в Киеве. Один из моих друзей - москвич, русский, человек из технической интеллигенции сказал мне: "Серго, тебе предлагают издать книгу во Франции, в Англии. Это такая волокита. Давай, я издам ее в Москве". Я согласился, и с его помощью мы издали книгу большим тиражом. Ему очень мешали, но он "прорвался" и сумел выпустить два тиража в частном издательстве по 100 тысяч экземпляров. Это было в 94 году. У него были очень большие неприятности, но он сумел-таки издать книгу.
Надо сказать, что ни одного документа мне не дали. Не допустили не то, чтобы к архивным материалам, но даже отказались показать мне мое же уголовное дело, по которому я сидел после ареста отца. Это меня очень возмутило. Посудите сами - так называемого "тоталитарного советского государства" больше нет, Коммунистическая партия уже не у власти, а органы прокуратуры, МВД, органы безопасности ведут себя по старому. Все запреты сохранились. Я для себя сделал вывод - политика изменилась, капитализм строим, а меня и моего отца обвиняют в попытке восстановления капитализма. И действуют против меня в прежнем духе, то есть разговоры о демократии - это с одной стороны, а с другой - остается Российское государство с имперскими традициями - теми же, которые были и при царе и при советской власти...

- Но ведь невозможно отрицать, что есть свобода слова, есть независимые издания, газеты?

- Газеты находятся в руках олигархов, которые проводят свою линию. К моему несчастью, я и мой отец оказались не в той струе, которая становилась господствующей, но отступать я не собирался, поэтому и решил начать работу над новой книгой, в которой скажу то, что не смог или не хотел сказать в первой. Книга выйдет на английском языке. Дело в том, что когда я не смог прорваться к архивным документам, а значит, не смог документально подтвердить то, о чем я рассказывал в первой книге, реакция на нее, то есть на первую книгу, была сдержанной. Говорили: "Ну, что ж, сын защищает отца. Интересно, но многое сомнительно, потому что нет ссылок на документы". В это время группа французских историков связалась со мной и сообщила, что у них имеется ряд документов, подтверждающих тезисы моей первой книги. Они выкупили эти документы. Это, конечно, не лучший способ, но, посудите сами, мне документов не показали, а им продали за хорошую цену. Некоторые документы они получили легально с помощью главного архивариуса Пихойи. Вместе с группой ученых Парижского университета Сорбонны они мне предложили обновить и обогатить свои воспоминания и обещали включить в книгу те документы, которые их подтверждают. Документы я изучил будучи в Сорбонне. У меня другого выхода не было. Я был заинтересован, чтобы новая книга вышла, чтобы сказать правду, хотя и придерживаюсь мнения, что подобные книги должны в первую очередь издаваться в России, поскольку это российский вопрос. Поэтому поначалу я американцам, англичанам не давал согласия, но в конце концов согласился. Книга уже готова к печати. Я сам ездил во Францию, ее редактировал. Печатать собираются в Нюрнбергском издательстве. Мой интерес почти только в том, чтобы книга просто вышла. Говорить о больших гонорарах не приходится. Это и их очень устраивает. Они меня рассматривают как чудака, несовременного человека (смеется).

- Можно сказать, что книга выйдет в этом году?

- Да. Все уже готово. Причем, одновременно готовится и английское, и французское издания. Французский вариант, возможно, выйдет уже в мае. Формат 400 страниц. От первой книги она отличается следующим. Я описываю гораздо больше ситуаций, участником которых был сам лично или в качестве просто члена семьи, или молодого офицера во время войны, или как конструктора военной техники после войны. Основная нить книги - освещение событий, в которых я сам участвовал или слышал от отца и других лиц и косвенно соприкасался. Много вещей, связанных с Иосифом Виссарионовичем.

- То, что вы не смогли осветить в первой книге?

- То, что я не хотел сказать в первой книге: и хорошего, и плохого. Я должен это сказать. Иосифа Виссарионовича я считал и считаю гениальным политиком. Не мне его оценивать и не таким, как я, но гениальность его была своеобразная. Можно сказать он был "злой гений".

- Вы считаете, что он был искренен?

- Вы знаете, когда он хотел, он мог убедить кого угодно, и в чем угодно.

- А он искренне верил в идею коммунизма?

- Может быть в коммунизм он и не верил, но государство построил такое, какое считал нужным. Он не сомневался в силе этого государства и активно готовился к третьей мировой войне. Мы стояли на пороге новой войны. Если бы Иосиф Виссарионович прожил еще два-три года, мы бы вошли в третью мировую войну - огромное количество документов это доказывает. Люди, которые в то время работали в военной промышленности, в том числе и я, прекрасно знали, что страна делала и в каких количествах.

- Вы знакомы с книгами Суворова-Резуна? Он утверждает, что Сталин готовился к завоевательной войне.

- Это чистый вымысел. Я на 100 процентов знаю, что Сталин тогда всячески старался тогда войну оттянуть.

- Но он концентрировал войска у границ?

- Он концентрировал войска в ответ на такую же концентрацию Германских войск. Иосиф Виссарионович понимал, что к широкомасштабной войне страна еще не готова. Существуют документы, материалы его выступлений на партийных форумах, где он говорил прямо: "В ближайшие два-три года мы должны быть готовы к нападению Германии на Советский Союз". Неизбежность войны никто не отрицал.

- Серго Лаврентьевич, если вернуться к вашей новой книге, нельзя ли в общих чертах выделить, так сказать, основную нить?

- Основное - это то, что у моего отца с Иосифом Виссарионовичем были очень сложные отношения.

- С самого начала? Даже когда он еще работал в Грузии первым секретарем ЦК?

- Нет, я имею в виду его работу после перехода в Москву. Разногласия тогда касались в основном внутренней политики. Лаврентий был против репрессий, но Центральный Комитет и партийные органы проводили репрессивную линию с 1934 года... Впрочем, почему с 34-го? С самого начала установления Советский власти. С 1917 года уничтожали не просто отдельных людей, но целые слои. Сначала дворянство, что в России, что в Грузии, потом офицерство, потом взялись просто за грамотных людей. Лаврентий был против репрессий и выступал против них еще в Грузии, с 1924 года и прямо говорил об этом Сталину.

- Но в 24 году Сталин ведь не обладал всей полнотой власти в Советском Союзе?

- Сталин обладал всей полнотой власти и был первым лицом в государстве, начиная со времени болезни Ленина.

- А как же Троцкий, Каменев, Бухарин, Зиновьев?

- Троцкий, Каменев, Бухарин, Зиновьев в те или иные периоды поддерживали Сталина.

- А разве Лаврентий Павлович в 1924 году был партийным руководителем Грузии?

- Нет. Но он был руководителем в ОГПУ, то есть в органе, непосредственно проводящем репрессии. Есть документы, есть письма, доказывающие, что в 1924 году, когда готовилось меньшевистское восстание в Грузии, Лаврентий добился от Сталина согласия, чтобы грузинское меньшевистское правительство, находящееся тогда во Франции, заранее было предупреждено, что советские власти все знают о готовящемся восстании и не проливали зря кровь. Однако это предупреждение "парижское правительство" восприняло как проявление слабости советских властей. Они все-таки дали санкцию начать восстание, народ широко поддержал антибольшевистское восстание, но силы были неравны и оно было подавлено в крови. Эта история очень примечательна и она подробно изложена в моей книге.

- А когда Лаврентий Павлович стал руководителем Народного комиссариата внутренних дел Советского Союза разногласия между ним и Сталиным опять возникли?

- Да. Разногласия были очень серьезными. Тогда, собственно говоря, они и начались. Конечно, на пленумах Лаврентий не докладывал об этом, зато говорил Сталину в лицо, и, что самое главное, - писал ему. То есть не просто говорил, а оставлял след. Кстати, Сталин был терпим к инакомыслию в своем окружении. Не верьте утверждениям, что он никого не слушал, гневался, если кто-то высказывал отличную от него точку зрения. На самом деле, моего отца, например, он выдвинул на пост первого секретаря ЦК Компартии Грузии именно потому, что любил людей самостоятельных, имеющих свое мнение. К их мнению он прислушивался, давал всем высказаться, даже спорить с ним, возражать. Но после того, как он сам принимал окончательное решение и приказывал всем действовать сообразно этому решению, противодействия уже никому не прощал. Он терпел любое возражение до тех пор, пока сам не принимал решение. Это я знаю и по моему личному опыту.

- А у вас были непосредственны отношения со Сталиным?

- Конечно. Ну, в детстве они были чисто семейные, я дружил со Светланой, потому что Вася был старше меня, а Яша вообще был взрослый человек. Сталин часто приходил к нам в гости.
А деловые отношения со Сталиным у меня сложились следующим образом: Иосиф Виссарионович знал, что я свободно говорю на нескольких языках. По его прямому указанию меня привлекли к работе в связи с Тегеранской конференцией 1943 года. Я рассказываю об этом более подробно в новой книге. Тогда я учился в академии военной связи и Генеральный штаб направил меня в Тегеран в группу по спецобслуживанию подслушивающих устройств, а Иосиф Виссарионович меня прикрепил к разработке тем, связанных с Рузвельтом и его окружением. Мне приходилось каждый день в 8 часов утра приходить к Иосифу Виссарионовичу с материалами прослушивания разговоров Рузвельта и его окружения. Он задавал мне вопросы. Его особенно интересовало все, что касалось взаимоотношений Рузвельта и Черчилля. Конкретнее - тогда шла большая дискуссия о втором фронте. Черчилль выдвинул идею открыть второй фронт на Балканах, ударить по Балканам, но Иосиф Виссарионович, конечно, был против, поскольку, если бы "союзники" высадились на Балканах, создание социалистического пояса в Восточной Европе оказалось бы под вопросом. Но надо сказать, что Сталину не нравилось наше занятие. Он говорил, вот мы подслушиваем чужие разговоры, а это плохо. Но мы вынуждены это делать, потому что решается судьба страны, судьба второго фронта. Кстати, я точно знаю, что Иосиф Виссарионович хотел организовать социалистическую власть не только в странах Восточной Европы, но и во Франции и в Испании, не говоря уже о самой Германии и Италии, но атомная бомба помешала. Все эти ситуации я в своей книге описываю подробно со ссылкой на документы, которые тут же и публикуются.

- Во время работы в Тегеране вы поддерживали связь со своим отцом?

- В Тегеране я видел отца всего два раза. Были очень интересные события в Тегеране. Есть вещи, которые я все же не написал, поскольку пока живы некоторые люди, которых эти события затрагивают.

- Вы жили в посольстве?

- Да. Но что интересно. Мы не имели права выходить не только в город, но даже из тех комнат в посольстве, где размещался наш отдел. Целый день я прослушивал запись разговоров Рузвельта и его окружения, расшифровывал и докладывал лично Иосифу Виссарионовичу. В это время Лаврентий времени зря не терял. Он завербовал руководителя местной английской разведки Квиташвили. Тот был из эмигрантов. Его Черчилль специально привез с собой. Чтобы отвлечь от него подозрения, Лаврентий устроил на него ложное покушение - Квиташвили был легко ранен. Много лет спустя Мераб Квиташвили уже в Америке издал книгу, где подробно рассказывает, как встретился с моим отцом и с самим Сталиным в Тегеране. И это руководитель английской разведки. Отец рассчитывал на то, что Мераб Квиташвили очень любил Грузию и скучал по ней.

- Сергей Лаврентьевич, правда ли, что после того, как Лаврентий Павлович стал руководителем НКВД в 1938 году массовые репрессии в Советском Союзе прекратились? И чем вы объясняете тот факт, что репрессии 37-го года в общественном сознании прочно ассоциируются почему-то именно с Берия, а не с Ежовым?

- Это делалось и делается специально. Специально путают карты, чтобы создать ложные представления. Это интересная традиция - хотят свалить все на двух грузин - Сталина и Берия. Традиция эта жива до сих пор. Она проявляется хотя бы в том, что распад советской империи хотят свалить еще на одного грузина, на Эдуарда Шеварднадзе. То есть Сталина и моего отца ругали за то, что они эту империю создавали и укрепляли, а Шеварднадзе теперь ругают за то, что он эту империю, якобы, разрушил. Куда же нам, грузинам, податься? Должен сказать, что Горбачев и Шеварднадзе очень многие вещи взяли у Лаврентия.
- Вы имеете в виду перестройку?

- Да. Безусловно.

- Вы утверждаете, что после смерти Сталина Берия собирался начать перестройку?

- Так ведь именно в этом его и обвинили. Давайте посмотрим, какие обвинения были выдвинуты против Лаврентия. Первое - низвести роль партии до нуля и отстранить партию от руководства государством. Он действительно это говорил. И на пленумах даже и в разговорах с Иосифом Висарионовичем. Недопустимо, чтобы партийные органы руководили экономикой. Он хотел ввести частную собственность на землю с правом купли-продажи для граждан СССР, фермерское хозяйство по столыпинской программе. Я это знаю, потому что отец очень много дома работал и даже сердился, что я недостаточно хорошо знаю историю реформ Столыпина, указывал мне книги и главы из этих книг, где описывались столыпинские реформы.

- А он был начитанный человек?

- Очень. Он получил хорошее образование в Бакинском высшем техническом училище. Затем он три года учился в Бакинском политехническом институте. В моем формировании, то есть в формировании моей личности отец сыграл огромную роль - он заставлял меня с детства много читать. Особенно его интересовала история реформации в Европе, а также древняя история. Он мне подсказывал: "Ты должен знать эти вещи". Сам Лаврентий мечтал об инженерной карьере и, уверен, он стал бы блестящим инженером, если бы не занялся политикой.

- Серго Лаврентьевич, но ведь факт, что репрессии были.

- Но Лаврентий был против репрессий и писал об этом в высшие партийные органы и самому Иосифу Виссарионовичу.

- Письма опубликованы?

- Кто их опубликует? Вот Пихойя попытался опубликовать. Был даже анонс, что книга, целый том, выйдет в 1998 году. "Документы о Лаврентии Берия".
Кстати, отец был против против назначения его руководителем НКВД. Сталин очень рассердился и собрав Политбюро, президиум решил вопрос без отца, а Лаврентий был против именно из-за репрессий. В конце концов отец согласился, но с условием, что ему будет дано право пересмотреть все документы, касающиеся репрессий и дать потом тому же ЦК рекомендации по отмене этих решений. И второе - введение прокурорского надзора, усиление роли министерства юстиции, отмена так называемых "троек", запрещение пыток и так далее. Все это документально зафиксировано.

- И эти условия были выполнены?

- Все, без исключения. В 1939 году был введен прокурорский надзор, отменены "тройки" и так далее. Решение принял ЦК, но по предложению руководителя НКВД Лаврентия Берия. Больше того, по инициативе Лаврентия в 1939 году освободили из заключения до миллиона человек. Он также требовал реабилитации участников громких процессов 30-х годов, но Хрущев, Молотов и Каганович, что Берия слишком далеко заходит. Это преждевременно и так далее, но это уже было после смерти Сталина.

- Серго Лаврентьевич, кое-кто утверждает, что Лаврентий Берия приложил руку даже к смерти Сталина?

- О Господи! Это не только глупости, но полный идиотизм. У нас в семье боготворили Иосифа Виссарионовича, но потом, повзрослев, я многое понял и во многом изменил свое отношение.

- Скажите пожалуйста, каков был Лаврентий Павлович в быту?

- Очень открытый и радушный. У него было множество друзей.

- Устраивались застолья?

- Застолий как таковых не было. Правда, собирались за обедом, беседовали, пили бокал вина, но застолий, как это у нас принято в Грузии, не было. Все члены семьи в это время сидели за столом. Отец всегда приходил с кем-нибудь с работы и рабочие разговоры велись за столом. Поэтому обед длился час-полтора.

- Он был гурман?

- Нет. Он любил все, что делала бабушка. Очень любил грузинские блюда - лобио, сациви, гоми.

- А он курил?

- Нет.

- А чем занимался в свободное время?

- Читал. Кроме того, увлекался гимнастикой. С шестилетнего возраста поднимал меня очень рано, где-то в 6-7 часов утра, и мы занимались гимнастикой - он, мама и я. Потом - холодный душ, а по воскресеньям всегда в волейбол играли. Но отец и без меня гимнастикой занимался. Кстати, в то время грузинская школа гимнастики была одной из лучших в мире. Люди старшего моего поколения это прекрасно помнят.

- Скажите пожалуйста, а Лаврентий Павлович любил вещи? Может быть он собирал антиквариат или драгоценности?

- Собирал он только книги, причем не антикварные, а то, что ему нравилось.

- Лаврентий Павлович носил пенсне. У него зрение испортилось из-за чтения?

- Нет. Из-за черчения. Еще в ранней молодости, чтобы прокормить семью, Лаврентий делал чертежи, много работал по ночам.

- Может быть он еще и на музыкальных инструментах играл?

- Нет. Сам не играл, но меня обучали. Я окончил музыкальную школу, но это больше по настоянию матери, чем отца. А вот, чтобы я знал языки, так же, как он, на этом настоял отец. сам он прекрасно владел немецким, читал по-английски. К нам в дом часто приходили немцы. Отец общался с ними по-немецки и я сам закончил немецкую школу в Тбилиси - опять-таки по настоянию отца. Он блестяще знал английскую и немецкую литературу. Иногда отец приносил немецкие и английские журналы и требовал от меня, чтобы я сделал "выжимку" из статей. Потом я понял - тем самым он меня тренировал. ведь у него были сотни людей, которые этим занимались на работе.

- У вас братьев и сестер не было?

- Нет, к сожалению. Я был единственным ребенком в доме. Но потом, много лет спустя, примерно в 1952 году, когда я был уже женатым и имел двух дочерей, отец мне сказал, что у меня есть сестра.

- Серегей Лаврентьевич, говорят, что бывшее здание ЦК комсомола Грузии в сталинскую эпоху принадлежало семье Берия.

- Да. В том доме мы жили вместе с двумя другими семьями. На этом настоял Иосиф Виссарионович. Однажды он приехал в Тбилиси и был очень недоволен, что у нас такая скромная квартира. "Ведь тебе, Лаврентий, надо принимать гостей", - сказал он. Мы переехали в новый дом, который специально был построен, но одну комнату всегда держали закрытой - для гостей. Точнее, для гостя, для Иосифа Виссарионовича, если он опять вдруг приедет. Вместе с нами жил Арутюнов, которого затем Лаврентий рекомендовал первым секретарем ЦК компартии Армении.

- Серегей Лаврентьевич, отец поздно приходил? Были ли случаи, чтобы он не ночевал дома?

- Нет. Во-первых, он всегда обедал и ужинал дома, а не на работе. Кроме того, не помню ни одного случая, чтобы он не ночевал дома Иногда, очень редко, приходил в час ночи, но это когда его Иосиф Виссарионович вызывал на "ближнюю дачу".

- Серго Лаврентьевич, Вы, конечно, видели фильм Тенгиза Абуладзе "Покаяние"?

- Да, видел. Я Эдуарду Амбросьевичу Шеварднадзе говорил, что Абуладзе провел плохую режиссуру.

- Многие утверждают, что прототипом главного отрицательного героя этого фильма был Лаврентий Берия. Стереотип, который заложен в этом фильме соответствует действительности?

- Может быть такие отвратительные люди и были тогда, но ничего общего с моим отцом этот типаж не имеет. Да, не имеет, ни по содержанию, ни форме, ни по стилю жизни.

- По-вашему, фильм создает лживый образ?

- Абсолютно лживый.

- Вы своего отца в нем не узнаете?

- Не только я, но люди, которые моего отца знали, смеются над этим фильмом. Этот фильм был инициирован...

- Кем?

- Во всяком случае не той группой интеллигенции, которая в этом принимала участие.

- Серго Лаврентьевич, что из себя представляло так называемое мегрельское дело?

- Это была борьба против моего отца. Иосифу Виссарионовичу не нравилось, что мой отец приобрел огромный авторитет среди русской технической интеллигенции, а она всегда была цветом этого народа, поэтому Иосиф Виссарионович решил немножко "затянуть гайки". Мегрельским делом закончились распри, которые начались с "польского дела", с Катыни. Дело в том, что Лаврентий был против расстрела польских офицеров. Есть соответствующие документы. Когда расстрел свершился, Лаврентий сказал маме (я это слышал): "У меня будут очень большие неприятности, потому что я выступал против". Причем, отец выступал против не из гуманистический соображений, не потому, что ему было жаль офицеров, а по соображениям наших отношений с Польшей. Решение принималось на Политбюро, то есть на Президиуме: подписали все, кроме Лаврентия. Есть документ. Отец выступил и сказал, что считает это дело неправильным, причем, повторяю - он обосновывал это не гуманистическими соображениями, он их убеждал: "Офицеры, все на подбор, молодые, талантливые, цвет польской нации, ненавидят немцев - мы теряем союзников. Они, может быть, и нас не очень любят, но немцев ненавидят еще больше. Война с немцами, - говорил Лаврентий, - неизбежна. Эти офицеры будут воевать против Германии". Ему возражали, что он Польшу не знает. Особенно усердствовали Ворошилов и Жданов. Они настаивали на расстреле, утверждая, что польское офицерство никогда не будет союзником советского государства.

- Но Лаврентий Берия, несмотря на иное мнение, выполнил приказ и расстрелял офицеров?

- Ничего подобного, он их не расстреливал. Их расстрелял не НКВД, а армия. Лаврентий отказался выполнять этот приказ и офицеров пришлось расстреливать силами армейской группировки. Кстати, я должен отметить, что у отца были тесные связи с грузинскими эмигрантами, живущими в Польше. Из этой среды вышел будущий начальник Объединенного Комитета начальников штабов Вооруженных Сил США Джон (Малхаз - грузинское имя Джона) Шаликашвили.

- Вы на что-то намекаете?

- Я ни на что не намекаю. Просто у отца были широкие деловые связи с грузинской эмиграцией в Польше и эти связи он использовал в интересах Советского Союза. Но вернемся к Катыни. Отец успел 400 польских офицеров спасти, в том числе Андерса, в последствии командующего Польской армии.

- Как же ему удалось их спасти?

- Под разными предлогами НКВД увело этих людей из лагерей. Андерс жил у нас в доме. Я это точно знаю, потому что меня выдворили из моей комнаты - освободили ее для Андерса. Это еще было до войны. Я его хорошо помню, но тогда я конечно не знал, что это Андерс. Узнал его потом по фотографиям, а отец подтвердил. Андерс уже после войны приехал к нам в дом с огромным букетом цветов и маме подарил. Отцу это не понравилось. Он рассердился и сказал, чтобы тот немедленно это розы забрал обратно.

- Ну понятно, все-таки кавказский человек. А как насчет отношений Лаврентия Павловича с женщинами?

- На этот счет существует огромное количество мифов. Называют даже какие-то цифры: 200 женщин, 300 и так далее. Ну что ж, я прожил с ним в доме всю жизнь. Если бы у него были такие "вывихи", я бы это чувствовал и замечал, но такого не было. Он ни разу не ночевал вне дома. Конечно, увлечения у него были, но как у каждого нормального человека. Нет мужчины, у которого не было увлечений. Вот в этих рамках - да. Но все остальное - сказки. Но сказки на чем основаны? Вот каждый разведчик вам скажет. В разведке необходимо иметь конспиративные квартиры. А кто эти квартиры содержит? Как правило, красивые женщины. Кто являются связными в разведке? Тоже, как правило, в большинстве случаев красивые женщины. Таких квартир было огромное количество и в Москве, и в других городах. Всех этих женщин объявили любовницами Лаврентия. Многие из них потом, уже после смерти отца, меня находили и говорили, что они сами назывались "любовницей Берия", поскольку, если бы они это отрицали, их могли объявить не любовницами, а сообщницами с известными последствиями. Поэтому им было выгоднее утверждать, что с Берией у них была только любовная связь. Но это не исключает, что у Лаврентия были увлечения. Что касается моей сестры, я ее никогда не видел, но говорил с ней по телефону. она еще молодой вышла замуж за сына Гришина, был такой член Политбюро. Тот испугался, побежал и со слезами рассказал все Брежневу, однако обошлось.

- Серго Лаврентьевич, получается, что Лаврентий Берия был технократ?

- Да, он был технократ. Не любил партийную работу и был очень близок к русской технической интеллигенции. Может быть небезынтересно, что Лаврентий сам блестяще знал математику и другие точные науки (смеется). Я его сам проверял. Подкидывал уравнения, двойные, тройные интегралы, но он их решал с ходу. Только после того, как я окончил аспирантуру физмата, я уравнялся с ним и даже превзошел. Он сам это признал, но шутил: "Ты не очень увлекайся, потому что у меня в консультантах Ландау и Сахаров".

- Вы затронули очень интересную тему. Как Лаврентий руководил работой над атомной бомбой?

- Его очень любили ядерщики. Он сам многое понимал - изучил проблему до мелочей. Благо, повторяю, физику на определенном уровне знал прекрасно. Лаврентий защищал атомщиков. Никто не пострадал. Ни до, ни после войны из тех, кто работал с отцом. Он не дал их тронуть. Однажды Сталин вызвал Лаврентия и стал его убеждать, что один из создателей атомной бомбы Юлий Харитон - английский шпион. Отец возмутился и ответил: "Тогда и я - английский шпион". Иосиф Виссарионович потребовал у него расписку и Лаврентий такую расписку дал. Она сохранилась также, как и другие подобные расписки. Харитон - один из главнейших создателей атомной бомбы. Он действительно в 20-е годы учился в Англии, долго там жил, критически относился к Советской власти и не скрывал своего отношения. Но шпионом никогда не был. Отец говорил: "Какое это имеет значение? Ну, не любит он советскую власть - это его личное дело. А ученый он честный, работает на нас и работает прекрасно". Отец курировал работы по созданию атомной бомбы. Решением Сталина был создан Комитет номер 1 по атомной проблеме. После взрыва первой атомной бомбы Лаврентий получил Сталинскую премию. Так и было написано: "Создателю атомной бомбы - Лаврентию Павловичу Берия".

- А что касается разведывательной деятельности с целью выведать атомные секреты у американцев?

- Это другая сторона его деятельности, тесно связанная с первой. Американцы взорвались, когда я заявил, что Опенгеймер был в Москве. Причем он не просто был в Москве, а полтора месяца жил у нас в доме. Американцы утверждают - этого не может быть. Но ведь это факт.

- Как это можно доказать?
- А очень легко. Пусть американские и английские спецслужбы проследят за биографией Опенгеймера и установят, где он был в сентябре-октябре 39 года. Так где же он был?

- У нас в доме, в Москве. Правда, он приехал не прямо из Америки, а через третьи страны: через Австралию и так далее. Это все устроил отец через Жолио-Кюри и грузинских эмигрантов.

- Так как же Лаврентий его потом отпустил?

- Это интересная история. Лаврентий узнал, что немцы разрабатывают атомную проблему и доложил об этом Сталину. Не забывайте, отец знал толк в физике. Иосиф Виссарионович приказал более глубоко изучить проблему и постараться найти людей, которые что-то могут подсказать. Все проблемы по этому делу решались при непосредственном участии Иосифа Виссарионовича. В это время группа европейских ученых, в большинстве своем евреев, это Бор, Лиза Мейтнер и другие уже поняли и очень испугались, что немцы могут сделать бомбу. Они обратились к американцам, но те тогда сочли это за бред, а вот советская разведка, по приказу Лаврентия, сразу же заинтересовалась и начала разрабатывать эту тему.
Мне рассказывали профессора Московского Государственного университета Иваненко и Соколов, что отец их вызывал в то время и советовался с ними, спрашивал, в принципе это возможно или нет? Потом он привез Опенгеймера. Опенгеймер не был знаменитостью. Он тоже еврей из очень богатой еврейской семьи и еврейская финансовая элита его активно поддерживала. Он встречался в Москве с нашими физиками, но очень отрицательную роль сыграл физик Петр Капица, тоже очень талантливый человек. Он тогда работал в Англии, но когда умер отец его жены, академик Крылов, Капица приехал на похороны в Советский Союз и его не отпустили обратно. Он остался. Петр Капица работал над интересной в теоретическом плане проблемой: получением жидкого гелия. Так вот он заявил, что атомная бомба - это бред и ничего в ближайшее десятилетие никому в мире сделать не удастся. Хотя Капица и признавал, что теоретически это возможно, но не в нашем веке, по его мнению. После этого Сталин не только потерял интерес к Опенгеймеру, потому что он очень верил Капице, но стал убеждать Лаврентия, что надо заниматься авиацией, танками, то есть над тем, что будет уже завтра. Но Лаврентий ведь имел в руках материалы разведки, согласно которым немцы уже начинают строить "котел". Он был упрямый человек и продолжал работу по линии разведки. Вскоре он вышел на "тяжелую воду", а это означает, что уже в руках замедлитель нейтронов с помощью дейтерия.
Это уже был 43-й год. Отец опять пошел к Сталину с этими документами. Иосиф Висарионович приказал возобновить работы. Ученые, Курчатов и другие, сами предложили поручить дело Лаврентию, и вот тогда отец предложить освободить его от руководства госбезопасностью, но Иосиф Виссарионович не согласился. Кстати, когда в 45 году в Лос-Аламасе американцы взорвали бомбу и Сталину сказали об этом на Потсдамской конференции, Сталин уже имел всю информацию. Глупости потом рассказывали, якобы Трумен ему сказал, а он не понял. На самом деле, Сталин знал об американской атомной бомбе чуть ли не больше самого Трумена. Он сразу же дал указание Лаврентию подготовить документы для создания специального комитета с приоритетной задачей создания атомной бомбы в ближайшие году.
Атомную бомбу собственной конструкции наши ученые сделали в 50 году. Однако они не смогли бы ее сделать, если бы в 49 не "увели" бомбу у американцев, причем свою атомную бомбу мы сделали улучшенную, она была гораздо мощнее и меньше американской. А водородную бомбу сделали сами. Без "помощи" американцев, то есть без разведки. Водородную в СССР сделали на год раньше американцев, в 1952 году.

- Работами по разработке водородной бомбы тоже руководил Лаврентий Берия?

- Конечно. Он был руководителем Государственного Комитета, в который входили Маленков, Булганин и другие. Решили испытать бомбу в августе 53 года. Я в то время как раз работал над ракетной техникой. Решался вопрос: запустить ракету с ядерной боеголовкой или взорвать ее на базе.

- И производством ракет руководил Лаврентий Павлович?

- Конечно. Вся военная техника, все, что связано с оружием, делалось под его руководством. Кроме того, ведь именно под руководством отца провели операцию "ФАУ-2" и привезли захваченное немецкое конструкторское бюро: документы, технологии...

- Серго Лаврентьевич, вернемся к теме о планах Берия по реформированию Советского Союза. Вы знакомы с этими планами?

- Да. Дело в том, что он их ни от кого не скрывал, что его и погубило в конце концов. Он говорил Маленкову, Хрущеву: "Надо объединить Германию и сделать ее демилитаризованной, демократической страной, дружественной Советскому Союзу. Вывести оттуда как советские, так и американские, английские, французские войска. Сократить расходы на военно-промышленный комплекс, сократить армию, ввести частную собственность, в том числе на землю, ввести многопартийность, создать парламентскую республику. В то же время укреплять Союз как сильное централизованное государство. Хотел даже провести специальный съезд партии для начала перестройки. Не верьте, что после смерти Сталина Лаврентий боролся за власть. Он прекрасно знал, что второго грузина к вершине власти уже не допустят, поэтому он и предложил Маленкова на пост руководителя партии, поскольку Маленков был единственный, кто согласился с его идеями по реформе. Правда, потом он предал. Знал об этом и Георгий Константинович Жуков. Он (я сам слышал разговор у нас в доме) предлагал отцу устроить военный переворот в Советском Союзе, но отец не верил в переворот и отказался.
Должен сказать, что все рассказы о том, якобы отца арестовал Жуков, что он вошел в какой-то там зал заседаний Политбюро, с пистолетом и так далее, все это - ложь. Георгий Константинович несколько лет спустя вызвал меня из Свердловска и сказал: "Серго, знай, я никакого отношения к этому бля....у не имею. Я твоего отца не видел, тем более, не арестовывал. По всей видимости, отца просто убили при попытке ареста. А на так называемом суде был подставной человек. Убийцы, Хрущев и его банда воспользовались тем, что все окружение Лаврентия было тогда в Германии, где произошло крупное восстание. Я специально встретился затем с участниками так называемого суда Михайловым, первым секретарем московского горкома и Шверником, председателем ВЦСПС. Они тоже сказали: "на суде мы Лаврентия Берия не видели. Это был другой человек". Я их видел в 58 году, еще в эпоху Хрущева. Какой был им смысл мне врать? Я благодарю всех, кто интересуется судьбой Лаврентия Берия. Пока я жив, я буду говорить о нем правду и развеивать ложь.