За Ромой и баоБАБами на московских билбордах явно проглядывает стремление поработать с нейролингвистическим программированием. Особо умные, как им кажется, деятели полагают, что так они чего-то посадят на подкорку.

А может, никакого НЛП там и нет. Тем более что его вообще нет. Просто возник еще один сравнительно честный способ отъема денег у заказчика. Что же касается подкорки, то она-то как раз имеет место. И в формировании политических программ играет определенную роль. Порой решающую.

Наиболее популярны в Москве уличные плакаты с призывом поддержать отечественного товаропроизводителя, которого обидеть может каждый, а вот помочь материально... Но ведь с такими мордами, как у этих производителей, милостыни не просят. Надо поучиться у профессионалов, которые каждый день объясняют, что они люди не местные, живут семьей из тридцати пяти человек на вокзале, деньги украли и так далее. Еще возят с собой инвалидов в коляске.

А тут что? Вместо того, чтобы повесить портрет какого-то убогого, какого-нибудь алкаша, который по пьяни потерял одну-две конечности, а теперь его катают в новеньком камуфляже и голубом берете в метро, - так вот, вместо всего этого появился портрет озлобленного пролетария. Не то парткомыч от станка, не то ветеран отечественного рэкета.

Собственно, почему все это не рэкет? Или, попросту говоря, вымогательство, то есть попрошайничество с угрозой насилия. Плакаты эти адресованы в основном тем, кто едет, а не тем, кто идет. И если человек едет на "Жигулях" или, не приведи, Господи, на "Москвиче", то он всем телом чувствует, что такое отечественный товаропроизводитель. И какая из него надежда и опора.

Дедок, задравший очки на лоб, изображенный на одном из этих плакатов, вызывает самые разные ассоциации. Я расспросил друзей-товарищей, какие именно. Наиболее точным мне показалось суждение одного из них, назвавшего этот билборд "внучку ебнули". Очевидна внутренняя связь с последним боевиком Говорухина "Ворошиловский стрелок", где главным героем является дедок, отстреливающий гениталии злодеям, изнасиловавшим его внучку. Оно, конечно, история душещипательная - насильников никто не любит, но их злодейство необходимо лишь как повод для проповеди членовредительства.

Есть, есть в этой уличной кампании что-то скопческое. Еще один герой плакатов - товаропроизводительница, представляющая вроде как пищевую промышленность. Вот насчет нее ГИБДД может спать спокойно. Это нежное личико мужчину за рулем не потревожит и не возбудит. Этой попрошайке даже не посоветуешь пойти работать на панель - она там ничего не заработает.

Какой только от этого эффект? Ежели реклама не включает третью сигнальную систему ( у тех, у кого она еще работает) или на худой конец подкорку, то толку от нее - ноль. Измученный нарзаном дедок пусть негативно, но все-таки запоминается, а эта...

Правда, есть и другая. Сильнее всего плакат с женщиной, не лишенной налета блядства, столь необходимого в рекламном деле, утверждающей: "Могу все - ношу российское."

И от слов этих уже ничего от нее не хочется. Несмотря на то, что она все может и вроде не уродина. Залп по гениталиям не хуже говорухинского. По мужским, конечно, гениталиям. Но по улицам ходят и ездят еще и женщины. Которые могут и хотят. И их уж точно в российское не оденешь.

Тем более что лидер движения "Отечество", развесившего эти плакаты, на днях давал интервью в очень стильной майке с эмблемой "Адидас" на самом сердце. И правильно делал - она ему идет. Вот только чем же он женщинам грозит...

Никакого нейролингвистического программирования здесь, конечно, нет. Но магия есть. Есть чисто магическое мышление политиков определенного типа, связывающих экономику исключительно с производством, хотя в конце XX века уже всем ясно, что главное - это коммуникации, их тип и уровень развития. Они действительно могут одеть всю страну в отечественное, но сами будут ходить в качественном. И скопческая потенция, как ни странно это звучит, в их политике, их мышлении, их позиции прослеживается явственно.

Пока это заговорная магия - плакаты, лозунги. Но есть еще и магия манипулятивная, властная. До нее пока дело не дошло.