Морг 71-й городской больницы

В большом зале, предназначенном для прощания с покойными, прохладно. В центре - гранитный постамент. На него ставят гроб с телом. Направо - контора похоронного агентства "Стикс - 4", налево - собственно патологоанатомическое отделение. Кабинет главного врача пуст. Дверь с табличкой "Посторонним вход воспрещен", ведущая в морг, приоткрыта. Сквозь щель вижу чью-то голую ногу. Вроде бы женскую. Неестественно огромную. Бледно-синего цвета. Со свежим порезом.

Стучусь. За дверью что-то звякает, двигается, шуршит. Секунд через сорок в проеме нарисовывается мощный бритоголовый санитар в белом халате. Представляется Максимом: "Что, пресса? Писать будете? Не знаю, сегодня работы много. Начальник вышел, сейчас вернется". Владимир Борисович, заведующий патологоанатомическим отделением, человек, мягко говоря, неординарный. Имеет, в частности, собственный гроб с венком и доску на кладбище. Заранее подготовил. Женат, двое детей. Закончил сначала медицинское училище, служил в армии, после демобилизации пошел работать на "Скорую помощь".

""Скорую" тогда возглавлял некто Каверин. Критериями работы врачей считал минимальное (по времени) пребывание бригады на вызове плюс максимальное количество ездок за день. Я счел это неправильным. На вызове следует находиться столько времени, сколько необходимо для оказания помощи. Большое число ездок - тоже бред сивой кобылы. Получается: схватил пациента, скинул его в приемном покое - и назад, за следующим. Все сваливается на больницу, грузоперевозка какая-то происходит. Я не гнался за такими показателями. Отсюда конфликт с главным врачом. Не выдержал, ушел в ординатуру и стал патологоанатомом.

В 49-м году в возрасте двадцати лет умер мой старший брат. Во время войны он партизанил, взрывал железные дороги, проходил за ночь по тридцать - сорок километров в снегу, и все - с врожденным пороком сердца. Сейчас человек с таким сердцем по двору не сможет пройти без посторонней помощи. Когда друзья брата несли гроб от ворот кладбища до могилы, я (мне было тогда одиннадцать лет) ненароком бросил взгляд на один памятник. Громадный валун, обрамленный цепями. Там было написано: "Спешите делать добро". Скорее всего, именно это предопределило мой выбор профессии.

Вскрытие

Наступает биологическая смерть. Еще продолжают расти ногти и волосы, но человек не живет. Ознакомившись с историей болезни, патологоанатом уже примерно представляет то, что узнает в результате вскрытия. Диагноз врачей, однако, часто не соответствует действительности. Морг состоит из двух помещений. В первом покойных приводят в порядок: моют, бреют (мужчин). Одевают. Здесь же находятся холодильники. Естественно, допотопные. С толстыми деревянными створками. Отворяю одну из них. Внутри штабелями уложены мертвецы. Все, насколько успеваю заметить, пожилого возраста. Все голые. Ближе всех ко мне - женщина лет шестидесяти - семидесяти. Грудь зашита толстыми нитками, больше напоминающими шпагат.

У стены в беспорядке валяются куски мыла, пустые (и не очень) флаконы из-под шампуня, бритвенные станки. Чуть дальше, на носилках, женщина, предназначенная к одеванию. Здесь же лежит полиэтиленовый пакет с одеждой.

Длинный коридор ведет в прозекторскую. Пол чисто вымыт. Пахнет хлоркой и свежим мясом. Вентилятор не работает. Сломался. Заменить пока нечем. Идет вскрытие. На прозекторском столе лежит нечто, отдаленно напоминающее мужчину. Определяю по гениталиям. Впрочем, они едва видны. Прямо на груди вскрываемого - куча чего-то желтовато-синего. Внутренности. Поминаю грязными словами неработающий вентилятор. Больше двух минут выдержать нельзя - нехорошо становится.

В коридоре у стены - ящик с инструментами. Сверху - весьма изящная ножовка. Как мне объяснили, используется при распиливании ребер. Чаще всего при вскрытии обнаруживается цирроз печени (это у молодых) и рак. На тот момент в морге 71-й больницы находилось семь трупов. Преобладали женщины. Моложе пятидесяти не было.

Учеба

"Во второй медицинский я поступал очень смешно. Пришел на вступительный по физике после суточного дежурства на "скорой". Ничего, естественно, не читал. Попался вопрос "Ход лучей в микроскопе". Там надо было нарисовать схематический рисунок и задачу решить. Ну, я и нарисовал. Только не ход лучей, а сам микроскоп. Вид сбоку. Задачу решил в двух вариантах. Причем, ответы были разные. Сажусь отвечать и даю профессору свой "шедевр". Тот долго-долго смотрел на рисунок. Потом взглянул на меня. С интересом, так: "Ну, рассказывайте". Мне терять было нечего: "Понимаете, профессор, вот это нарисовано предметное стекло. Вот это - штатив. Если посмотреть на образец невооруженным глазом, то ни черта не видно. А если через линзу - то по непонятным причинам все отлично просматривается..."

Экзаменатор молчал целую минуту. Потом сказал, что такого точного и лаконичного ответа еще не слышал. Попросил задачу. Посмотрел оба решения. "Ну, - говорит, - и какой же из вариантов правильный?" Я ткнул наугад: "Вот этот". Оказалось, правильно ткнул. Получил "отлично" и быстренько убежал.

Сын

...В кабинет врывается взъерошенный парень в засаленном джинсовом костюме. В сопровождении мрачного товарища:
- У меня вчера здесь умерла матушка. Смирнова Елена Алексеевна.
- Сядьте, пожалуйста. Паспорт у вас есть?
В ответ слышатся сдавленные рыдания.
- Вы как предполагаете: хоронить, кремировать?
- Кремировать. У нас место на Востряковском кладбище. Все документы, какие есть, я собрал. Посмотрите, что здесь нужно.
Владимир Борисович углубляется в документы:
- Ну, место у вас, безусловно, есть, все хорошо. Колумбарий или в земле?
- В земле.
- А, кстати, - вступает в разговор товарищ скорбящего, - там место было на его мать оформлено, ему надо на себя переоформить.
- Не беспокойтесь, на кладбище все будет сделано автоматически.
- Ну почему все так случилось? - парень несколько театрально взмахивает руками. - Извините. У вас тут нет какой-нибудь колбочки, я валерьянку налью. Прошу прощения, у меня порок сердца.
- Так когда вы хотите, чтобы произошла кремация?
- Я? - сын явно не понимает о чем речь, - я хочу, чтобы делом занялся ритуальный агент.
- Я вас и спрашиваю, когда вы хотите, чтобы маму кремировали?
Положение пытается спасти товарищ:
- Сегодня у нас понедельник? Думаю, в четверг. Нет, лучше в пятницу.
- Что так долго?
- Деньги надо собрать. Кстати, сколько?
- На все про все потребуется три - четыре тысячи рублей. Гроб, катафалк, услуги крематория, покрывало. Плюс еще бальзамирование: она выглядит сейчас далеко не лучшим образом... Есть у вас с собой такая сумма?
- У меня с собой есть частично, давайте я вам ее оставлю, а остальное поднесу завтра или послезавтра.
- Мы с вами поступим так: вы собираете необходимую сумму и приходите ко мне. И определитесь, когда будет кремация: в четверг или в пятницу.
- Думаю, лучше в четверг. Если все уже будет готово...
- Безусловно. Тогда, значит, завтра вы подходите с деньгами, приносите одежду для покойницы.
- А какая одежда?
- Следует отдать предпочтение тому, что она носила при жизни. Обязательно трусики, чулки, ночную рубашку или комбинацию. Платье или костюм. Обязательно платок на голову. По христианской традиции. Многие при жизни не носят, но в гробу положено быть с покрытой головой. Обувь: туфли или тапочки. Вообще, тапочки можно у нас заказать, но, знаете, я постоянно вспоминаю фразочку: "Видал я тебя в гробу..." и так далее. Впрочем, как хотите. Туалетное мыло принесите или шампунь. Обмыть.
- Коль, записывай, я просто не могу. Скажите, а венок оплачивается отдельно?
- Венок на кремацию не полагается. Это как-то не принято. В общем, неоправданная трата денег. Достаньте побольше живых цветов.
- Так, еще вопрос. Мне нужно свидетельство о смерти, чтобы предъявить в собесе.
- Я понимаю. Компенсация выдается, к сожалению, только после похорон. Получаете все справки, оплачиваете все счета и потом идете в райсобес. Мы выдаем врачебное свидетельство о смерти, а то, что нужно для собеса, выдает ЗАГС. Пойдемте, я вас провожу к агенту, вы с ним все решите.

Привет из Америки

"Владимир Борисович, мы вас ждем!" - входит элегантно одетая женщина лет тридцати в компании небритого субъекта в темных очках и двух девиц. Последние с отсутствующим видом садятся на диванчик. Женщина кидается к столу:
- Знаете, умерла мама. Мы уже были у агента, обо всем договорились. У меня личный вопрос. Посоветовали обратиться к вам: вы все знаете. Дело в том, что я живу в Америке, мы с мужем сегодня прилетели. Мне позвонили в четыре утра по нашему, я - по банкам, по офисам, все закрыто, денег не достать... Еле добрались. Так вот, у нас такая проблема. Я хотела бы часть праха забрать в Америку, а часть оставить здесь. Вот им, - она кивает на двух безучастных девушек. - Как вы думаете, это правомерно с христианской точки зрения?
- В моей практике такого еще не было, - Владимир Борисович явно в затруднении. - Если хотите, я проконсультируюсь с батюшкой.
Семейка убывает в офис ритуального агентства. Вслед за ними отправляется главный патологоанатом. Вернувшись через пару минут, сообщает:
- Решили прах здесь оставить. И правильно.