Карабаш, Россия. - Умонастроение жителей этого маленького городка, затерянного в покрытых березовыми лесами уральских предгорьях, лучше всего выражает большой черный заголовок многоцветной брошюры, которую отцы города вручают гостям: "Карабаш - черное пятно планеты".

Их бревенчатые избы и маленькие многоквартирные дома буквально окружены черными кучами индустриальных отходов двадцатиметровой высоты. Зелени мало, в воздухе пахнет кислотой, зимой снег покрывает черная пленка.

Испрочен не только ландшафт. Две трети детей страдают от отравления свинцом, мышьяком или кадимем. Исследования демонстрируют также высокий уровень врожденных пороков, заболеваний центральной нервной системы, рака и других серьезных болезней.

Местные власти обвиняеют в этом девяностолетний медеплавильный завод, высокие трубы которого вырастают над загрязненным прудом. По этому пруду, когда он замерзает, бегают на лыжах местные школьники. Выбросы завода были так вредны, что правительство закрыло его в 1987 году.

Но в апреле прошлого года Карабашский медеплавильный комбинат открылся вновь. Жители города были готовы работать где угодно, а правительству необходимы были налоговые поступления от предприятий, которые нуждаются в карабашской меди. "У нас не было альтернативы", - говорит Александр Гаврилов, руководитель региональной санэпидстанции.

Таков безрадостный выбор России. Экологическое оздоровление было одним из основных посулов постсоветской эры. Горбачев пообещал повернуться к экологии лицом, исправить разрушения окружающей среды советских времен и проводить жесткую политику при помощи вновь созданного министерства экологии. "Мы должны расплачиваться за пренебрежение этой проблемой", - заявил министр иностранных дел Эдуард Шеварнадзе в 1989 году.

Однако десять лет спустя в российских экологических фондах не больше денег, чем в Аральском море - воды. Фабрики грязнее прежнего, и рабочие больше боятся потерять постоянный заработок, нежели здоровье. Единственная разница в том, что в местах, подобных Карабашу, жители теперь знают, что заводы отравляют их детей. "Если вы помираете с голоду, вам не все равно, что вы помрете от рака через десять лет?" - спрашивает Владимир Циркунов, эксперт Мирового Банка по экологии. "Экология - это бедная сирота".

В России растут уникальные сибирские леса; в этой стране расположен резервуар самой чистой в мире воды - озеро Байкал, и другие экологические чудеса. Но большая часть заводов устарела, канализационные и водопроводные системы разрушаются, старые газопроводы дают течь, быстро растущее число автомобилей - результаты рыночных реформ - создают новый серьезный источник загрязнения. Примерно треть водителей до сих пор использует бензин с примесями свинца.

Воздух сейчас несколько чище, просто потому что многие фабрики позакрывались. Но около 44 процентов населения - 65 миллионов человек - живут в городах, где уровень загрязнения воздуха значительно превышает строгие нормативы, установленные российским правительством. Большая часть крупных рек и их притоков загрязнены. Правительство не может гарантировать качество питьевой воды. Даже дачные огороды, от которых зависит рацион многих россиян, могут оказаться небезопасными. Больше 13 процентов почвы заражено тяжелыми металлами, нефтью, пестицидами или другими опасными веществами.

Как загрязнение влияет на здоровье россиян - трудно определить. Русские составляют исключение в мировых тенденциях в области здравоохранения: в большинстве стран люди живут дольше и лучше, а русские больше болеют и раньше умерают - средний мужчина умирает, не дожив до 60 лет. Однако исследователи считают, что в этом виноват распад советской системы здравоохранения и нищета, пришедшая вместе с капитализмом, а не загрязнение. Борис Ревич, специалист Центра демографии и экологии человека, считает, что от загрязнения воздуха в России ежегодно умирает около 14 тысяч человек - не так много, вдвое меньше, чем в автомобильных катастрофах.

Некоторые из самых загрязненных городов России находятся в сильно индустриализованном уральском регионе, названном по горному хребту, отделяющему европейскую Россию от обширных восточных земель. В Карабаше, расположенном в двух часах езды к югу от Екатеринбурга, 15-тысячное население потеряло всякую надежду на правительственную помощь.

С небольшого расстояния зимой этот городок напоминает швейцарский хутор. Но когда тает снег, ничто не может скрыть черные груды шлака вокруг главной дороги и фабрики.

Загрязнение воздуха отходами медеплавильного производства особенно сильно ударяет по детям. Восьмилетняя Яна Фомина едва-едва передвигается на изуродованных ножках и не может удержать куклу своими деформированными руками. Ее словарь ограничен словами типа "дай" и "мама". Мать девочки, сотрудница комбината, умерла в прошлом году от рака в возрасте 26 лет. У Яниного дедушки, заводского крановщика, в 51 год случился инсульт. Он волочит правую ногу и с трудом может написать собственное имя. "Вот так мы вместе и ковыляем каждый день", - говорит он.

Виноват ли завод? "Конечно, - отвечает он. - Я думаю, здесь все связано с заводом. По-моему, его следует закрыть на вечные времена".

В карточках городского врача Рябицевой полно таких случаев. Ей часто приходится видеть безработных, спившихся родителей, которые не заботятся о своих детях. Она знает, как нужна Карабашу та тысяча рабочих мест, которые обеспечивает вновь открывшийся завод. Мэр города говорит, что за последние десять лет в Карабаше не открылось ни одно новое предприятие.

Однако цена, говорит Рябицева, слишком высока.

Местные чиновники надеялись, что городу уготована более счастливая участь, когда в 1987 году завод закрылся и 3500 человек осталось без работы. Предполагалось, что владельцы модернизируют производство, а правительство переместит семьи, живущие близко к трубам и поможет им продовольствием, чтобы погасить нежелательные эффекты воздействия тяжелых металлов. Некоторые шли еще дальше и предлагали убрать верхний зараженный слой почвы.

"Но вы знаете что случилось в нашей стране, - говорит Гаврилов. - Программа, объявившая Карабаш зоной экологического бедствия, так и осталась на бумаге. Местные чиновники вскоре поняли, что единственный источник денег - это сам завод и открыли его вновь, разве что поставили немного более эффективные фильтры".

"Может быть, вы сможете помочь этим людям какой-нибудь гуманитарной помощью, - говорит Гаврилов. - Проблема почти нерешаемая".

Не все уральские города так безнадежны. В Нижнем Тагиле, городе, где живет 390 тысяч человек, в четырех часах пути к северу, городские власти ведут медленный и тяжелый бой за модернизацию заводов, перемещают семьи из промышленной зоны и оснащают новым оборудованием водоочистные сооружения.

Чиновники из муниципалитета понимают всю сложность задачи. Даже если они могут очистить воздух и воду, перед ними все равно стоит серьезная проблема в области здравоохранения. Исследование, проведенное в 1992 году, показало, что уровень болезней в городе - в четыре раза выше, чем в соседних городах. Только пятая часть местных детей считается здоровыми. Растет число врожденных дефектов.

Федеральное правительство не может похвалиться большими достижениями в деле помощи Нижнему Тагилу. До сих пор оно выделило на очистные мероприятия лишь 2 процента обещанных четыре года назад фондов. Американское агентство USAID в своем пилотном проекте дало городу втрое больше - около девяти миллионов долларов.

Для USAID Нижний Тагил - это светлое пятно. Но в России еще три дюжины таких городов, столь же загрязненных и в той же степени нуждающихся в деньгах.