В последние недели я с большим интересом наблюдал за перипетиями переговоров нашего руководства с Международным Валютным Фондом /МВФ/. Переговоры оказались очень сложными. Не переговоры, а роман. Особенно, если учесть, что с ними увязаны, переплетены целый ряд непростых моментов и отношений между различными политическими силами и событиями внутри России и за ее пределами. Прямо или косвенно в этой переговорной эпопее были задействованы почти все заметные фигуры нашей политической элиты.

После нескольких встреч с представителями МВФ отчетливо выявилась кадровая, психологическая и всяко прочая неподготовленность нынешнего правительства к ведению такого рода изощренного, сложного диалога. Нашим представителям все время что-то мешало, они все время жаловались. То упрекнули сотрудников фонда в непочтительности, в несолидном возрасте партнеров: каких-то молокососов прислали в Москву, будто мы какой-то Уругвай. То возникло подозрение, что МВФ слушает не нынешних, а бывших правителей России, которые все время “ездят в штаты и наушничают”,– мол, нельзя этому правительству давать деньги, вы ему дадите на строительство капитализма, а оно использует ваши кровные на реставрацию социализма. “Старые кадры”, в лице Кириенко и Черномырдина, то не подпускались к этому делу, то вдруг, наоборот, активно привлекались, а Черномырдина даже срочно откомандировали в Вашингтон. Несколько раз гордо звучало “мы не потерпим”, но столько же раз это тут же опровергалось – “будем, будем терпеть”. Гордыня, которая у нас называется патриотизмом, лишала наших представителей чувства реальности – они вели себя так, будто кризис не здесь, а там, они забывали, что это не они у нас, а мы у них просим помощи и очень негодовали, когда другая сторона об этом им напоминала. Наши господа-товарищи вели себя, как барышня, которая отдается за деньги, но при этом требует, чтобы с ней обращались как с неприступной высоконравственной мадонной. У Юрия Маслюкова после интенсивных общений с МВФ изменился даже характер улыбки: из самодовольно-назидательной превратилась в саркастически скептическую.

И все же, если бы дело было только в данных конкретных переговорах с МВФ, при всей их занимательности и сверх важности, я бы не стал внедряться в этот сюжет. В конце концов, сколько бы этот спектакль не длился, “хэппи энд” неизбежен: деньги, судя по всему, дадут. Но дело-то в том, что сегодня на нашей политической сцене такого рода переговорных представлений огромное количество и число их непрерывно растет. Мы буквально обложены изнутри и извне многочисленными проблемами и конфликтами, по которым необходимо постоянно, непрерывно вести многосложные переговоры. Достаточно назвать Чечню и Косово, где сегодня все зависло на краю пропасти. Один неверный шаг – начнется схватка, польется кровь. Достаточно вспомнить конфликты вокруг Ирака, Ирана, вокруг Афганистана, в глубине Африки, израильско-палестинское противостояние, “горячие точки” СНГ. Да приплюсуйте сюда социальные, политические, идеологические противоборства в самой России, особенно с учетом предстоящих выборов. Все это - огромный фронт тяжелейших переговорных процессов. Сотни дипломатов, хозяйственников, политиков изо дня в день заняты этой работой.

Мы вступили в эпоху непрекращающихся переговоров. При наличии уже во многих странах ядерного и иного дьявольского по разрушительной силе оружия, недопустимо затевать войны. А раз нельзя воевать, надо встречаться, разговаривать, договариваться. Враги неизбежно превращаются в собеседников, в договаривающиеся стороны. История сегодня делается в основном не на полях сражений, а за “станком переговоров”.

Тем не менее, даже в главных странах мира осознание этого обстоятельства не стало доминирующим. Приближаясь к рубежу столетий, мы все более отчетливо видим, как Россия и Запад, особенно Россия и США, снова обнаруживают взаимную подозрительность, взаимную утрату веры в возможность долгосрочного необратимого сближения. На наших глазах ускользает из рук мирового сообщества “великий шанс”, который еще недавно так уверенно обещала миру перестройка в СССР.

В те годы мне казалось, что на моих глазах произошло чудо: впервые в истории без войны, без кровопролитий, спокойно, цивилизованно удалось значительно изменить границы и дух Европы, снять напряжение, царившее в мире. Это было настоящим чудом рациональности, разумности. По историческим меркам все произошло молниеносно, будто с благословения горних сил.

Однако, сегодня я уже не уверен, что мои оценки были оправданы. Боюсь, что изменились не характер, не сущность исторического процесса, а только последовательность событий. Если раньше перекройка границ такого масштаба происходила всегда после войны, в результате мировой войны, то в этот раз, похоже, это произошло - дай бог, чтобы я был не прав - перед войной. Для такого резкого вывода, вероятно, еще нет достаточных оснований, фактов, но душой я чувствую: мир стихийно, не отдавая себе еще толком в этом отчета, снова тянется, рвется к новому расколу на два лагеря, на два фронта. С одной стороны расширяется, крепчает “дружественное нам” НАТО, с другой – Россия не прочь сколотить “дружественный им” военный союз с Китаем и Индией. Настоятельная, подспудная потребность в ненавистном “противнике и виновнике” берет верх над вялой, ленивой склонностью к сотрудничеству и дружбе.

В этих условиях переговоры обретают значение молитвы. Это святая, божья работа, ибо она предохраняет от гибели и разрушения людей и города, помогает выкарабкиваться из тяжелых экономических недугов, устанавливает правила взаимозависимости независимых государств и народов.

Однако к такому воззрению на переговорный процесс еще предстоит прийти, прорваться. Пока мы знаем только редкие, одиночные успехи на этом поприще. Например, успех Монтемира Шаймиева, руководителя Татарстана, который во время долгих-предолгих, немыслимо тягучих переговоров с Москвой был поистине неутомим. Он был готов, если бы потребовалось, продолжать переговоры еще год, два года, сколько угодно, лишь бы разумно урегулировать отношения своей республики с центром. К сожалению, политики во всем мире, и наши в особенности, привыкли рассматривать переговоры, как средство маневрирования во имя достижения определенных стратегических целей. Переговоры в привычном контексте - это способ выкраивать, выигрывать время для перегруппировки силовых структур и нанесения внезапного политического или военного удара. Такие хитрые, обманные переговоры на нашей памяти вел генерал Грачев с генералом Дудаевым: они договорились о новой встрече, но Грачев вместо себя послал танки. Так началась война, которая, похоже, еще не кончилась. Тогда отказались от переговоров, не доверяли переговорам, теперь пытаются их возобновить, но это почти невозможно. Переговорами нельзя помыкать, как лошадьми, в угоду капризному, нетрезвому барину.

Речь сегодня идет не просто об отсутствии должной политической воли за тем или иным конкретным столом переговоров. Требуется новое отношение к переговорам, как явлению, как форме жизнедеятельности. Бойцовский дух, в котором воспитаны многие поколения россиян, в политике больше “не работает”. “В сражениях” сегодня уже не может быть построен ни социализм, ни капитализм. Сражения отсражались. Как ввели в свое время уроки военного дела в школах, так сегодня необходимо ввести уроки по технологии ведения переговоров, учить философии и искусству компромисса.

Когда-то давно люди издали первые звуки, замычали, завопили для того, чтобы согласовать свои действия, избежать тяжелых потерь. Я уверен, Всевышний даровал нам дар речи, способность мыслить и объясняться прежде всего для того, чтобы каждый раз, когда возникает конфликт, возбуждение, ненависть, мы могли успокоиться и договориться. Договориться вместо того, чтобы драться. Договориться вместо того, чтобы убивать.