Ни для кого не секрет, что за сравнительно недолгий период в истории наша страна сумела добиться значительного прогресса в своем экономическом развитии. Интенсификация производства, индустриализация, подъем сельского хозяйства - все это потребовало привлечения колоссальных людских ресурсов. Представляется вполне естественным, что в условиях тотальной занятости населения проблема организации досуга трудящихся как-то незаметно отошла на второй план.

Нельзя, конечно, утверждать, что проблема эта полностью игнорировалась, но, бесспорно, на протяжении многих лет ей не уделялось должного внимания.

"Возьмем, к примеру, парк им. Горького, - писал еще в 1954 году академик К.И.Фишер. - Со стороны кажется - все в порядке, чин-чинарем, как говорится. Да и название вроде бы соответствует: Парк культуры и отдыха, да еще центральный! Созданы, казалось бы, все условия для культурного отдыха граждан - ан нет!, - продолжал с присущим ему полемическим задором К.И.Фишер. - Взгляните: люди бесцельно слоняются по дорожкам, часами вертятся на каких-то каруселях, толпятся возле комнаты смеха, а иные, что тут греха таить! - целыми днями просиживают в разбросанных там и сям питейных заведениях! Можно ли назвать такой отдых достойным советского человека? - задавался вопросом К.И.Фишер и отвечал - нет и еще раз нет! Ученый приходит к неутешительным выводам: "Организация досуга пущена у нас на самотек. Нужно искать новые формы, сделать досуг по-настоящему творческим, организованным".

Одним из основных направлений в этой деятельности стало создание своего рода "клубов по интересам", или "кружков". В "кружок", как правило, объединялись люди, увлеченные в свободное от основной работы время каким-либо иным, не связанным напрямую с их профессией занятием, или, как говорят теперь - "хобби". Хотя понятие "кружок" бытовало и ранее (вспомним существовавшие до революции "рабочие кружки", "кружки Арутюнова" и проч.), смысл самого этого понятия с годами постепенно терялся. Своему второму рождению "кружки" обязаны, прежде всего, К.И.Фишеру -маститому академику, молодому ученому и многочисленной армии безымянных энтузиастов.

Вскоре движение это охватило всю страну. Основной базой для создания "кружков" стали Дома и Дворцы пионеров, клубы, школы и (реже) детские сады и ясли. Штаб движения располагался в помещении одного из отделений Академии педагогических наук СССР (ныне - посольство Бурунди). Работа кипела. Сообщение о создании все новых и новых "кружков" текли в штаб сплошным потоком. Не прошло и двух месяцев, как количество "кружков" в стране достигло 240 тысяч (!) и продолжало неуклонно расти...

Вечером 20 мая 1955 года в кабинет к К.И.Фишеру заглянул молодой ученый А.Н.Коршунов.

- У меня предложение, Карл Иванович! - выпалил Коршунов еще с порога.

- Предложение..., - сказал Фишер, - хорошо! Проходи Анатолий, рассказывай.

Коршунов присел на самый краешек кресла.

- А что..., - начал он неуверенно, - а что, если нам собраться и посмотреть, как все это работает? Я имею в виду проинспектировать какой-нибудь кружок.

Фишер на секунду задумался.

- У тебя есть конкретный объект? - спросил он.

- Да, - сказал Коршунов. - Дворец пионеров имени 10-летия Метростроя, тут недалеко, на 78-м, потом...

- Едем завтра же, - оборвал его Фишер. Академик привык быстро принимать решения. - На моей машине, - добавил он. - Я, ты и ... Архипова из рекреационного отдела.

В 10 утра следующего дня ученые уже были на месте. Дворец пионеров представлял собой четырехэтажный куб из оштукатуренного бетона, выкрашенный в серый цвет (до наших дней не сохранился). Проверка была неожиданной, и ученых никто не встретил. Миновав сонного вахтера, они поднялись на второй этаж и, свернув с лестничной площадки направо, оказались в длинном коридоре, покрытом желтой ковровой дорожкой.

- Что-то никого не видно, - заметил Фишер.

- Да ведь среда, - сказала Архипова. - Кто в школе, кто на работе...

Наступило тягостное молчание. Коршунову его идея с проверкой уже начала казаться глупой.

- А давайте-ка заглянем сюда! - предложил он неожиданно для себя самого и потянул за ручку ближайшей двери.

Дверь отворилась. Они оказались в нарядно убранной комнате. На одной стене комнаты висели портреты каких-то совсем еще молодых людей в пионерских галстуках, на другой - портрет Л.М.Кагановича. В углу, в стеклянном шкафу стояло знамя, а на столике рядом лежали барабан и горн.

Неподалеку на стуле сидела молодая женщина и читала роман С.Бабаевского "Кавалер Золотой Звезды". Вошедшие ученые предъявили удостоверения, представились. Женщина оказалась главным администратором Дворца.

- Киселева, - сказала она, встав со стула и отложив в сторону книгу. - Ирина Александровна.

- Что это здесь у вас? - спросил Фишер, пристально разглядывая нехитрое убранство комнаты.

- Здесь у нас, - сказала Киселева робко, - красный уголок.

- Красный уголок, - медленно повторил Фишер. - Ну, что ж, очень хорошо.

- Вот, - Киселева показала на стену, - Валя Котик, Марат Казей..., а это..., - она повернулась к противоположной стене - товарищ Лазарь Каганович.

- Простите, Ирина Александровна, - остановил ее Коршунов. - Мы здесь несколько по другому поводу.

- Карл Иванович хочет, чтобы Вы показали ему какой-нибудь кружок, - мягко сказала Архипова. - Ведь Вы же не хотите сказать, что вас нет кружков, Ирочка?

- Ах, кружки! Конечно, конечно же есть, идемте! - обрадовалась Киселева.

Ученые покинули красный уголок и вновь оказались в длинном коридоре. Киселева открыла одну из дверей. В комнате сидело четверо: рыжий вихрастый мальчик, мальчик чуть постарше, еще один мальчик в очках и старик лет 75-и в косоворотке. Старик держал в правой руке лобзик, в левой - дощечку. На полу валялись опилки. Старик поднял голову и строго посмотрел на вошедших.

- Не будем вам мешать, Валерьян Кузьмич, - сказала Киселева и притворила за собой дверь.

- Что это там у вас? - спросил Фишер.

- Кружок "Умелые руки". Ведет товарищ Горобец, генерал-майор в отставке, дядя Рокоссовского... - шепотом сказала Киселева.

- Вы уверены? - спросил Фишер.

- Конечно, - тихо произнесла Киселева, - документы в отделе кадров, я сама видела, дядя...

- Да я не о дяде. Вы уверены, что это именно "кружок"? Я так посмотрел, это скорей "квадрат" какой-то! - усмехнулся Фишер. - Сидят четверо по углам, а Вы говорите, что это - кружок! Грош цена таким "кружкам"! Было сложно понять: иронизирует он или говорит серьезно.

Они прошли по коридору еще несколько метров. Киселева открыла очередную дверь.

В большой комнате расположились восемь человек. Это были дети. Мальчики в белых рубашках и красных галстуках, девочки - в школьной форме и тоже в галстуках. Посередине комнаты, на стуле, стоял малыш лет восьми с октябрятской звездочкой. Увидев вошедших ученых, он растерялся и попытался слезть со стула.

- Ничего, ничего, Коленька, - успокоила его Киселева и обратилась к стоявшей рядом женщине: - Продолжаайте, Вера Павловна.

Фишер, Коршунов и Архипова с интересом наблюдали за малышом.

- Ну, Николай, давай, - сказал Коршунов ободряюще.

- Когда я итожу то, что прожил
И роюсь в днях, - ярчайший где, - сказал мальчик, - я вспоминаю одно и то же...

- Идемте, - сказал довольный Фишер. - Вот это я понимаю! - продолжал он уже в коридоре, - вот это да! Настоящий интересный кружок! Как кстати вы его назвали?

- Кружок юного декламатора, - с гордостью ответила Киселева.

- Замечательно! - подытожил свои восклицания Фишер.

Они двинулись дальше.

- Ну и напоследок, давайте наугад - вот, хотя бы сюда! - Фишер направился в сторону тяжелой дубовой двери с большой медной ручкой.

- Постойте, Карл Иванович! - пыталась остановить его Киселева. Но Фишер уже скрылся за дверью. Коршунов и Архипова были готовы последовать за академиком, но что-то остановило их. В пыльном воздухе повисла тяжелая тишина.

Киселева стояла, привалившись спиной к двери. Лицо ее было белым, как хлопок.

- А здесь... - нарушил молчание Коршунов. - Какой у вас здесь кружок?

- Здесь не кружок, - тяжело вздохнув, сказала Киселева. - Здесь уголок.

- Еще один уголок? - изумилась Архипова.

- Да, - сказала Киселева. - Живой уголок. Вернее, попытка сделать красный уголок живым, оживить уголок... - мысли у нее путались, и, смутившись, она замолчала.

- Погодите, погодите. Я что-то ничего не понимаю, - сказал Коршунов.

- Три года назад, - с трудом продолжила Киселева, - здесь был живой уголок: аквариум с рыбками, попугай, синицы, две черепахи, - вот пожалуй и все. Ребятам уголок очень нравился. Мы даже хотели сделать такой кружок. Но потом... потом пришла директива, что лучше будет, если у нас будет красный уголок и ...

- Но ведь мы только что были в красном уголке? - перебила ее Архипова.

- Да, таким образом у нас стало два красных уголка. И вот совсем недавно мы решили его... ну... как-то оживить, сделать живым.

- Кого?

- Красный уголок, - ответила Киселева.

- Сделать живым красный уголок - медленно произнес Коршунов, глядя куда-то в пол. Казалось он думает о чем-то своем.

Архипова посмотрела на часы. Часы показывали 23:35.

- Спасибо, Ирина Александровна. Нам пора, - как-то отрешенно сказала Архипова и направилась по коридору к лестнице. Коршунов последовал за ней. Спускаясь вниз, он вдруг вспомнил как его Елена с Сережкой недавно ходили в уголок некоего Дурова. Он чувствовал усталость. В голове был какой-то сумбур. Такси они поймали довольно быстро.

- Алла Харитоновна, что Вы думаете обо всем этом? - неожиданно спросил Коршунов, когда машина остановилась на светофоре.

- Я думаю, - после паузы начала Архипова, - ой, Анатолий, я честно говоря так устала. Сейчас ни о чем не думаю.

Коршунов почувствовал, что засыпает.

Он открыл глаза минут через пятнадцать, когда они по идее уже должны были приехать. Напротив него, на переднем сиденье сидел почему-то весь красный Карл Иванович Фишер и что-то оживленно рассказывал водителю. Архиповой в машине не было. Коршунов вдруг понял, что у него адски болит голова. Он выглянул в окно: они ехали по какой-то загородной дороге. Впереди с правой стороны показался огромный светящийся указатель: "Дом пионеров" и стрелка налево.

Вдруг Карл Иванович вынул из кармана маленький портрет Лазаря Кагановича и протянул его водителю.

"Ну это уже слишком!", - подумал про себя Коршунов и зажмурился.

Через 5 минут, съежившись на заднем сидении, он уже спал глубоким детским сном.