Меняю шубу цигейковую б/у, размер 48, светлую, "пятнистую", в хорошем состоянии, на любые принадлежности к аквариуму, на рыбок.

Поменяю новые женские вещи или большой настенный ковер на клюкву, овощи, консервированные огурцы, помидоры.

Меняю мужской пуховик, размер 50-52, на новые унитаз с бачком.

("Вечерний Екатеринбург". Ежедневная рубрика "Ты - мне, я - тебе")

Классическая реакция: не смеяться трудно, смеяться грешно. Народ, впавший в нищету, способен на тексты, которые не снились никаким зощенко и платоновым, - но ведь, черт подери, в нищету, да? Но ведь, с другой стороны, не только ковер на клюкву, но и шубу на рыбок, которые вряд ли мыслятся как пищевой запас.

В дверь мне позвонили на днях, кричат: "Точить ножи, ножницы, мясорубки!" Восторг неземной: во-первых, конечно, точить, потому что сам я этого принципиально не умею, во-вторых - умильно-то как, какие возрождаются патриархальные практики. Дополнительно приятен способ точбы: мужик с машинкой сидит на лестничной клетке, просунув мне в дверь провод, который я втыкаю в розетку. От меня энергия и деньги, от него технология и услуга.

В Екатеринбург, где газета куплена, я ехал на поезде: сутки по заснеженной стране. Каждый перрон полон людей, жаждущих продать как-нибудь свою теплую, живую услугу: люстры-пепельницы, которыми платят зарплаты в Гусе-Хрустальном, картошку с коричневой куриной ногой. Сердечко стыдливо екает - ах, я в теплом купе, в теплой Москве, в теплом коконе, свитом из русской литературы, а они... Но они так искренне благодарят, когда ты покупаешь пирожки, что бьешь себя ладонью по лбу: я ведь им реально полезен своими десятью рублями... Ветер, снег за шиворот, поручень, подножка, полка, рюмка, и носом уткнуться в темное окно.