А.Цунский: Виктор Анатольевич, вы же взрослый, образованный, серьезный человек. Как вы решились погубить спокойную жизнь солидного литератора и стать телеведущим, да еще в такой программе?

В.Шендерович: Не сгущайте краски, меня не так уж рвут на сувениры, на клочки. Но узнают, время от времени, в меру интеллигентности это узнавание выражают. От приятной мне улыбки и кивка в знак узнавания, на что я в ответ так же улыбаюсь и кланяюсь, до попыток схватить за рукав, громкого крика с указанием пальцем "О! Шендерович!" Ничего особенного. Конечно, приятно, когда тебя узнают интеллигентные люди, и неприятно - когда наоборот, и выражают свое узнавание в неадекватной форме.

А.Ц.: Это вообще очень опасная тема - неадекватные формы узнавания. Льву Новоженову и вовсе попортили лицо в цветочном ларьке.

В.Ш.: Мне портили лицо еще до узнавания, поэтому, вероятнее всего, план по битью морды еврею Шендеровичу страдающая по этому вопросу часть населения России уже выполнила, мне уже ломали нос, поэтому - что ж? Я думаю, что в обратную сторону его уже не вернут. А то, что я маячу в кадре - это все-таки вторично, первично то, с чем я там маячу, текст, некие образы и, не побоюсь этого слова, мысли и чувства, которые возникают от нашей жизни, от нашей политики в сочетании с нашей жизнью. Это для меня было важно: возможность поделиться такими мыслями с народом.

А.Ц.: Когда узнают простые зрители - это полбеды. Но когда вас начинают узнавать герои программы, которым от вас достается... Они вас еще не беспокоили?

В.Ш.: Вполне может быть, что кто-то из них может почувствовать себя дискомфортно при просмотре моих программ (когда я говорю - "моих", я имею в виду те, где принимаю участие, делает их огромное количество народа). Я могу им не понравиться. Это их проблема. Мне вот, например, совсем не нравится, как они руководят нашей страной. Я терплю. Приходится и им терпеть меня. Что делать. Надо терпимо относиться друг к другу.

А.Ц.: Но всякому терпению и всякой терпимости приходит конец. Как вы думаете - что произойдет раньше: власть сменит в вашей программе ведущего, или народ, вдохновленный ведущим, сменит власть?

В.Ш.: Властители тоже есть разные. При огромном количестве тех особенностей, за которые мы критикуем Бориса Николаевича, в личном плане это очень терпимый человек. И он не сделал ни одной попытки сведения счетов с журналистами. Что же касается тех, кто на подходе, то там есть очень разные персонажи, и в способности части из них терпимо относиться к критике в свой адрес я сильно сомневаюсь.

А.Ц.:А конкретизировать вы не хотите?

В.Ш.: Да зачем, все более-менее понятно. А потом, одно дело человек до власти верховной, а потом, когда стал президентом... Президент это символ... вылетело из головы это слово, заменитель словосочетания "царь-батюшка"... Мы выбираем не президента или премьера в европейском смысле, мы не выбираем менеджера, как они - сбрасываются и выбирают себе управляющего, а потом платят ему некоторое жалованье, за то, чтобы он содержал дом в порядке. У нас психология совсем другая, мы выбираем себе фараона, того самого царя-батюшку, который начинает нами править, а не заниматься хозяйством. И когда человек, которого изберут, окажется у такой власти, вполне может случиться, что все комплексы, которые он до того умело скрывал, вдруг проявятся на этом посту в полном блеске. Так что то, что я не уточняю, связано не с тем, что кого-то боюсь обидеть. Просто ничего предсказать нельзя. Вот про Ельцина уже можно сказать точно - при огромном количестве недостатков, он мужественный человек, умеющий воспринимать личную критику, что делает ему честь.

А.Ц.: Зритель обожает не только "Итого", но и программу "Куклы". Теперь вы выступаете в качестве ее сценариста реже. Это связано с выбором хозяев программы или у вас просто не хватает времени?

В.Ш.: После появления программы "Итого" я на некоторое время даже ушел из программы "Куклы". Было три или четыре месяца, когда я не писал программы вовсе. Сейчас меня пригласили обратно, но тут и вправду, физически не хватает времени написать четыре программы в месяц. Я вернулся на две в месяц, это большой труд, ежемесячно я делаю шесть программ. Это немножко больше, чем полезно было бы для здоровья...

А.Ц.: Вы не боитесь "набить руку" и утратить в какой-то степени квалификацию драматурга?

В.Ш.: Да, конвейер, потери неизбежны в еженедельном режиме. Но и требования к штучной вещи и конвейерной - разные. Задача в том, чтобы поднять верхнюю планку и удержать нижнюю. Главная задача - это именно удержать нижнюю. Мне кажется, что за пять лет существования программы "Куклы" в соавторстве с режиссерами, которые ее ставили, Александром Левиным, Василием Пичулом, Григорием Любомировым, Александром Черных - вот я думаю, что нижнюю планку мы значительно подняли, а уж верхняя - это как Господь поцелует. Нижняя планка зависит от меня, от моей собранности, профессионализма, и от профессионализма и собранности режиссеров, операторов, актеров... А вот взлеты - как Бог распорядится. Есть несколько программ, которые мне приятно включить и посмотреть в любое время. Но главное все же - следить за нижней планкой.

А.Ц.: Вы работаете в журналистике самых разных жанров, выступаете с публикациями в "Московских Новостях", других газетах и часто с критикой. Если раньше на публикацию обязательно должна была быть реакция, статья или заметка в газете обязательно влекла за собой некое разбирательство. А сейчас этого нет. Не кажется ли вам, что журналистика в связи с этим что-то утратила?

В.Ш.: И утратила - и в то же время приобрела. Обязательность реакции, то что в ответ на материал в газете тут же кто-то должен был быть уволен с работы или получить выговор... "Газета выступила, меры приняты!" - любимая рубрика была. Сейчас этого нет, и это действительно проблема. Но ведь мы через газету апеллируем не к прокуратуре, не к милиции, а к общественному мнению, а уж оно должно формировать власть, мы, таким образом, должны формировать общество, это задача прессы. Мы и не должны заниматься снятием директоров, искать виноватых в том, что посреди улицы лежит ржавая труба и требовать его торжественного и публичного наказания. Этим занималась советская сатира. Нет, мы должны говорить о серьезных вещах, и формировать мозги, помогать этим мозгам создавать внутри себя общественно-значимые понятия. И тогда есть надежда, что с каждыми выборами люди будут выбирать более честных, более умных, более порядочных, компетентных.

А.Ц.: Вам пишут письма?

В.Ш.: В огромном количестве. Хвалят, ругают, жалуются... Конечно - огромное количество сумасшедших. Есть очень теплые письма, а преобладают крики души. Пишет человек: "Сделайте что-нибудь!" А я ведь просто физически не могу даже прочесть все эти письма. Сейчас редакторы отбирают мне те, которые необходимо прочесть. Потрясло письмо депутата Государственной Думы, который по какому-то вопросу обращался к Матвиенко, к Рушайло, к Степашину и Примакову. Называть его не буду, он не давал мне права публиковать его фамилию. Он пишет мне: "Помогите решить вопрос..." Так что в силу прессы у нас еще верят. Судя по упомянутым в том письме адресам, куда обращался депутат, мое место в иерархии где-то по пути от Президента к Господу Богу...

А.Ц.:На вас Аксененко за коня в "Куклах" не обиделся?

В.Ш.: Не знаю, но из газеты "Гудок" звонили. Обиделись, спросили, не имел ли я в виду Аксененко, когда в программе кукольный Ельцин привел в кадр коня и упомянул его заслуги в области транспорта...