А.Цунский: Маргарита Александровна, прошлогодний кризис ударил по всем, а с какими потерями вышел из него московский Дома Актера, главный Дом актера страны?

М.Эскина:Смешно говорить, что ничего не изменилось. Главное - стали "зависать" банки. Надо отдать должное, что те банки, с которыми мы имели дело, даже закрываясь, выдали все, что они были нам должны. Я уже была просто в отчаянии, думая, что мы потеряли даже те маленькие деньги, которые у нас были. Теперь мы разместили свои счета в других банках, которые нам рекомендовали, держим руку на пульсе, но сами понимаете - все может случиться, и теперь мы не теряем бдительности. Второе - оказались в тяжелейшем положении фирмы, которым мы сдавали в аренду наши помещения. А сейчас сдать офис в дорогом доме, в самом центре Москвы - это очень непросто. И фирм стало меньше, и офисов построили очень много. Поэтому жизнь наша все время на волоске. Какие-то фирмы распались, от одной осталось вместо долгов только вот это кресло, в котором я сейчас сижу. Одна организация уже год не платит нам аренду, да еще только делает долги на телефонных переговорах - а мы отключить их не можем, потому что тогда фирма перестанет существовать и мы уже никогда ничего не получим - вся их деятельность завязана на телефонах. То есть - сами видите. Но я убеждена в одном, и пусть меня за самоуверенность не наказывают высшие силы: если деньги не тратить на неоправданную роскошь и всякие глупости, если не содержать многочисленных посредников, если не покупать яхт и домов в Испании - то можно жить и в такой ситуации. Как мы работали, так мы и работаем, как помогали ветеранам театра - так и помогаем. Вот недавно прошел фестиваль "Московские дебюты". Лауреатов мы каждый год отправляли во Францию, Италию, Англию... В этом году я не надеялась, что их удастся вывезти в Прагу - а отправили в Вену... Мы - организация затратная, да еще пооткрывали много всего. Вот открыли недавно театр "Актерский дом", где даем возможность актерам, нереализованным, но очень хорошим мастерам, достойно себя проявить. Режиссер Кац, которого в театральном мире знают по Риге, по Архангельску, по другим городам, где он осуществил прекрасные постановки, сделал уже два спектакля в этом театре. Дали возможность бенефиса прекрасному актеру Борису Левинсону. У нас состоялись многие интереснейшие дебюты... То есть, хотя в этом сезоне нам удалось сделать значительно меньше, анализируя его итоги, я думаю, что сделаны были некоторые гораздо более качественные вещи. И даже то, что раньше не получалось, казалось бы, в лучших условиях. Например, мне давно хотелось собрать у нас лучших мастеров из республик бывшего СССР, с которыми мы раньше были тесно связаны - и вот у нас побывали и Вия Артмане, и Ада Роговцева, и Софико Чиаурели... И телевизионную поддержку организовали. Держимся! Конечно, денег стало меньше. У нас со всеми были долларовые договора, но все написали нам покаянные письма, и в эквиваленте роста доллара никто нам не заплатил, а мы за все платим сполна. Но мы существуем и работаем - это самое главное. Я счастлива, что так, но очень боюсь еще какого-нибудь потрясения. Не исключаю его...

А.Ц.: А проявляют ли интерес к Дому Актера власть имущие? Насколько мне помнится, раньше многие из них заходили сюда, особенно в то время, что называлось перестройкой...

М.Э.: Сейчас... Да нет. Когда-то у этих людей и впрямь был интерес к театральной среде. Сейчас он исчез. Возможно, он чуть-чуть проявится перед выборами - но не думаю, что сколь-нибудь значительно. Единственное, что произошло в таком духе за прошедший сезон, это встреча Юрия Михайловича Лужкова с творческой интеллигенцией. Почему это произошло именно у нас, кто выдвинул такую идею - не знаю... Вероятно, организаторы понимали, что у нас хорошие организационные возможности в этом плане, а во-вторых - у нас уникальная домашняя, семейная обстановка. И конечно - вечер получился удивительный. Столько звезд за один раз Дом уже давно не собирал. Да столько вообще не помню, чтобы приходило. С точки зрения содержания это было наивно. С точки зрения интеллигенции разговор вели весьма скромно. Но ведь и такой направленности у Дома, слава Богу, нет. Да и откуда нам знать, куда вести людей, за кем? Я буду рада, если перед выборами каждый кандидат придет к нам, объяснит свою позицию, трибуну дадим - но это не будет с нашей стороны актом преданности. И, конечно, того интереса, который был у нас, когда мы встречались с Ельциным, с "межрегионалами", с Чубайсом - ничего похожего нет. Просто актеры поняли, что надо тихонько отходить. Там идет своя жизнь, а у нас своя. Лишь бы не трогали и дали возможность как-нибудь существовать театру... Вообще, если когда-нибудь наступит такая жизнь, при которой театр сможет существовать без вмешательства государства - это будет замечательно. Другое дело, что для этого государство должно сначала обеспечить нам достойный уровень жизни. Я сейчас в своей работе ощущаю некую независимость, ну и слава Богу. Чем меньше они меня касаются - тем мне лучше. Мы же и так зависим от всего. Нет ни одной страны, где бы так волновало, кто займет какую-то должность. Сейчас все сходят с ума - "Ну кого же взял в кабинет Степашин?" Да какая разница? Актеры все равно живут плохо.

Особенно это касается ветеранов. Те, кому вчера рукоплескали зрители всей страны, да порой и всего мира - сейчас просто нищие! Недавно один богатый человек решил нам помочь. Дал денег, и мы дали им по небольшой сумме в долларах. Они выходили со счастливыми лицами - но причина была не в полученных деньгах. Они говорили: "Теперь мы купим лекарства..." А когда мне в первый раз в жизни помогла фирма "Филипп Моррис", мы устроили для наших ветеранов скромный ужин и кое-какие гостинцы - раздали всем по плитке шоколада и по банке красной икры... Она стоит, как две пачки среднего класса сигарет... Эти баночки несли домой. Прятали к праздникам. А иногда звонят и просят помощи в просто неописуемых ситуациях. У нас фондов нет... Есть только фонд "Бенефис", учредителем которого является СТД. Доплачивают тем, кто достигает восьмидесятилетия, они получают триста, и доплачивают четыреста рублей... Что еще сказать? Только что порой актеры работающие получают даже меньше.

А.Ц.: Так Дом Актера стал чем-то вроде всероссийского актерского месткома?

М.Э.: Когда кому-то помогаешь, делаешь это не для рисовки. Счастье, когда можешь кому-то помочь. Но только счастье это невеликое, потому что помочь можешь крохами, и крохи эти достаются очень немногим. А ведь множество в гордом театральном цеху людей, которые никогда в жизни не обратятся за помощью... Меня нисколько не утомляет эта работа. Это очень благодарный труд. Ведь даже те, кому мы не можем помочь материально, когда получают от нас к юбилею письмо, те, кого минула актерская слава, кто не стал общепризнанным мастером - вешают это письмо в рамке на стену... Одной женщине исполнилось сто лет... Мы привезли телевизор, корзину с цветами, какие-то гостинцы. Неправильно, что это делаем мы и этим совсем не заботится государство. Но нас это не обременяет, и хотелось бы сделать больше. Проблема в том, думать надо обо всем и обо всех. Это ведь очень тяжелая физически работа, требующая постоянных тренировок. Раньше мы платили за занятия актеров теннисом. Сейчас - решили, что думать еще и об этом - не время. Надо помочь ветеранам и совсем молодым... А сейчас вижу - неверно. Надо помочь - но это бесконечное латание тришкина кафтана...

А.Ц.: Когда-то тут было Министерство культуры СССР... Тут царил чиновничий дух - а я шел к вам по коридору и, признаться, слегка испугался - то кто-то грозный со шпагой, то какой-то неистовый вопль, то смех...

М.Э.:Да, слегка Дом Актера похож на сумасшедший дом. Но с этим приходится мириться, и даже те, кто мечтал их слегка поунять, поняли, что меня не прошибить в этом вопросе. Здесь должны происходить дебюты! Здесь должна царить эта легкая бесшабашность! Они ведь играют в бывшем зале министерской коллегии. По этим коридорам Демичев ходил. Тут все было пронизано этим партийным духом. Да, зал роскошный. В середине стоял стол президиума. А теперь они делают там, что хотят, клеят прямо на мраморную стенку декорации... Приходится с этим мириться. Да я сама как-то иду, а работа нервная, когда и закричишь на кого-то, а мне какой-то совсем зеленый актер в ответ: "Тише! Черт возьми, тут идет репетиция!" И это нормально! Да - здание изнашивается. Портится мебель. Но это как в магазине, где продавцам всегда мешают покупатели. Если этого безобразия молодого нет - то вообще не надо работать. Тогда создадим тут домоуправление. Я стану домуправом. Идут ходоки: "Эти негодяи опять оторвали занавес!" А что делать. Беспокойно, но в этом смысл. Что, будем сидеть с пустыми залами? Я рада, когда в каждом помещении что-то происходит! Придется что-то покупать, ремонтировать.. Но ради чего без этого жить-то, Господи?

А.Ц.: Да, актеры - известные хулиганы.. Они вас на первое апреля разыгрывают?

М.Э.:Да, конечно. И тут, если молодые полны пиетета, то те, кто постарше, вытворяют, что им вздумается. Представьте себе, какие шутки могут отмочить Ширвиндт, или Этуш, или Табаков... Придумывают все, что только можно... Даже рассказывать не буду! Да... Только что Шура Ширвиндт звонил... Недавно мы вручили им премии Яблочкина, ее мы вручаем за вклад в жизнь актерского братства, связанную с Домом Актера... Повезем их на озера в Финляндию. Ширвиндту это просто счастье - половить рыбы там, где его не узнают... К Дому и ко мне актеры оборачиваются самой лучшей стороной. Человеческими качествами, о которых кто-то и не догадывается. Вот, к примеру, Юрий Мефодиевич Соломин. Сложный человек. А я нежно его люблю и каждый раз убеждаюсь, сколько в нем редчайших человеческих качеств. А вообще очень редко хороший мастер - плохой человек. И розыгрыши у актеров не жестокие, а милые - потому что к Дому они все относятся с трепетом. В театре есть интриги, там может проявиться и другое - а в нашем Доме делить нечего. Мы здесь все - актерский цех. Одна семья.