Интервью корреспондента Gazeta.Ru с вице-президентом Института Национальной Безопасности и Стратегических Исследований Владимиром Николаевичем Кумачевым.

Aндрей Цунский: Владимир Николаевич! Все чаще мы слышим из уст политологов по телевизору, читаем в газетных статьях и книгах слово "геополитика" и массу производных от него. Что же это такое?

Владимир Кумачев: Проблемы тут начинаются с самого момента определения, что же такое "геополитика". До недавнего времени это понятие считалось "чуждым" для советской науки и политической практики. Появилось это слово в нашем политическом лексиконе не более 15 лет назад и до сих пор не обрело точного определения, так что вопрос дефиниции остается открытым. И может еще долго оставаться открытым, поскольку этим термином обозначают нечто, чему постоянно придают более и более широкий смысл. Но теперь множество людей, и я сам в их числе, постоянно этот термин используют.

Геополитика - это нечто большее, чем некие международные политические и экономические отношения, взятые с учетом регионального фактора. Ярким примером может служить Япония - хотя расположена она восточнее некуда, по экономико-политической ориентации и в геополитическом смысле она относится к странам Запада. Таковы ее союзнические связи, политическое ориентирование.

Хотя не так уж и редко термином, о котором мы говорим, называют не имеющие отношения к делу вещи, отказываться от него уже не приходится. Ибо когда мы говорим - "Ближний Восток", "Скандинавия", "Средиземноморье" - мы уже вторгаемся в сферу геополитики, рассматривая и прогнозируя политику неких стран с учетом традиционных отношений внутри региона, к которому эти страны принадлежат. Геополитический анализ позволяет прогнозировать те или иные тенденции в политике государств, причем на значительную перспективу. В то же время, на недавнем обсуждении одной научной работы в ИМЭМО РАН один очень квалифицированнный и уважаемый специалист поставил автору в упрек именно употребление этого термина, предлагая заменить его другими, хотя сам неоднократно ссылался именно на "геополитические аспекты" в своих работах... Так что мы имеем не определение, а, скорее, некую парадигму.

А.Ц.: Хотя слово это было нам "чуждым" при советском строе, СССР свои геополитические интересы активно прорабатывал, защищал и расширял. Сейчас термин восстановлен в правах, а вот что касается защиты интересов...

В.К.:Геополитические интересы государства заложены в его внутренней ситуации, и нынешняя геостратегия России определяется переменой ее внутреннего устройства, ее экономическим положением, сменой ориентиров. Да, СССР имел очень широкую сферу геополитических интересов - и Ближний Восток, и Африка, и Куба... Но это было в условиях биполярного мира, в другую эпоху. И говоря о размахе этих интересов, нельзя не вспомнить, что многие из них отстаивались неграмотно или были просто необоснованными.

Если говорить о Кубе - там у нас были интересы политические, противостояние США, а экономического обоснования и интереса не было в помине, да и быть не могло. Были надежды на некие экономические выгоды, когда СССР начал играть на африканском поле - насколько это было умело и обдуманно, можно судить по тем долгам, которые имеют теперь уже перед Россией некоторые африканские страны еще с хрущевских времен - и явно никогда не отдадут их. А что касается нынешней ситуации, то, несмотря на свое сложнейшее экономическое положение, Россия могла бы более эффективно отстаивать свои геополитические интересы, если бы вела свои международные дела более грамотно и точно. А у нас иногда в этой сфере наблюдается поспешность, принимаются маловразумительные решения. Нельзя хвататься сразу за все.

Скажем - такая важная область, как союзнические отношения с другими странами. Здесь нельзя видеть только легко достижимую выгоду. Прежде всего нужно думать о возможных негативных последствиях. Скажем - мы вступаем в союз с неким государством в Азии, с которым у нас есть общая граница. Мы безоглядно с этим государством братаемся, открываем наши границы с этим государством для безвизовых поездок - а что мы потом будем делать с неконтролируемым потоком наркотиков, с торговлей оружием, с терроризмом и преступностью? А если подумать о таком варианте с Югославией? Важно ведь, кто действительно ХОЧЕТ вступить в такой союз. Далеко не все с этим решением согласны в России, речь не только о политиках, но и о простых гражданах. И в самой Югославии тоже далеко не все хотят этого Союза! Да, у России сейчас союзников мало, но это не повод немедленно бросаться в объятия каждому, изъявившему желание - прежде надо подумать, чего хотят от нас, а хотят, чаще всего, за наш счет решить свои собственные проблемы, чтобы потом со спокойной душой переметнуться в противоположный стан, что уже не раз происходило в нашей истории.

А.Ц.: Вопрос Балкан всегда был особо острым в связи с тем, что это точка, где сконцентрированы противоречия между Востоком и Западом..

В.К.: Что наиболее тревожно в связи с этим - так это очень спокойная реакция на конфликт в Косово наших южных и восточных соседей. Что это? Равнодушие? Вряд ли. Симптом очень тревожный. Политика НАТО никого равнодушным не оставила, но отсутствие видимой реакции заставляет думать, что каждый стал заботиться сам о себе, пришло понимание, что ООН ничего не решает, роль мирового сообщества сведена к номинальной, как результат - нас ждет новый виток гонки вооружений, причем приоритеты будут отданы "оружию бедных", то есть дешевым видам оружия массового поражения. Конфликт вокруг Югославии только сделал более очевидными эти тенденции. Давайте вспомним, что задолго до НАТОвских бомбардировок на Балканах пошли на открытую демонстрацию своего ядерного оружия Индия и Пакистан. Разрабатывает ракетное оружие Северная Корея и та же Индия. Это не может Россию не беспокоить - я вовсе не хочу сказать, что индийские ракеты строятся с целью нападения на нас, но если они нужны толко для устрашения своего соседа - Пакистана, то тогда потребовались бы ракеты с радиусом действия 300-500 км, не больше. А там делается куда более серьезное оружие, и потенциальная возможность поражения целей на нашей территории существует, и закрывать на это глаза просто неблагоразумно.

А.Ц.: Отчего же так происходит, что наши вчерашние союзники так часто оказываются нашими откровенными противниками или охладевают к нам? Вспомним трогательные "супружеские" кольца на предназначенных для экспорта в СССР китайских товарах с надписями "Нерушимая дружба" на этикетках... Вспомним прекрасные отношения с Афганистаном - и чем они кончились? В чем же тут дело?

В.К.: Когда - в недальновидности, когда - в крутых поворотах нашей собственной истории. Еще несколько лет назад нам казалось, что нас ожидает братская дружба с Западом. Мы забыли, что там очень хорошо считают, причем не только деньги. Мы, как водится, рванули на груди рубаху и забыли о вчерашних своих союзниках, сжигая мосты. Так мы испортили напрочь отношения с Северной Кореей, посчитав, что теперь нам более подобает дружить с Южной, расчитывая к тому же, что нам отттуда могут в дальнейшем помочь и материально. Ничего подобного не произошло. А ведь с Пхеньяном у нас было и экономическое, и военное сотрудничество! Последствия этой недальновидности печальны. Эта страна оказалась в изоляции, Северная Корея стала создавать свое оружие устрашения, превращаясь потихоньку в источник опасности для всех. Никто не выиграл!

История с Китаем куда сложнее. Когда-то мы надеялись на идеологическую подоплеку нашей нерушимой дружбы. Но Китай всегда искал выгоды, как любой политический игрок. Сейчас отношения стали лучше, чем в семидесятые годы, но теперь мы имеем дело с другим Китаем, который стал, если не смотреть на подушевой доход, очень мощной экономической державой. Сейчас он уже превзошел нас по ВНП и другим параметрам. Цель у Китая - технологический прорыв. Когда стало ясно, что ни от США, ни от стран Запада технологий не дожешься, Китай снова повернулся к нам. Пекин интересуется не торговлей с нами, а именно технологиями, которые у нас еще остались. Поставки самолетов их интересуют лишь в аспекте возможности дальнейшего производства их в Китае, корабли их тоже интересуют с точки зрения установленного на них высокотехнологичного оружия и систем наведения, с той же перспективой. Серьезные заказы, которые могли бы оживить экономику восточных районов России, никто в Китае делать не торопится. А рост торговли достигается за счет "челноков", и у нас на Дальнем Востоке вплотную встает проблема китаизации этого района - китайские власти поощряют смешанные браки, за это даже выплачиваются денежные вознаграждения в размере что-то около 200 долларов, в пересчете. Есть мнение, что там уже около 5 миллионов китайцев, это настоящая этническая экспансия, направляемая государством! Русские с Дальнего Востока бегут из-за экономической бесперспективности, а китайцы - заполняют образововшуюся пустоту. Выгодно ли это России? И не лучше ли задуматься о разумном регулировании наших взаимоотношений сейчас, в первую очередь думая о собственной выгоде и безопасности?

Примерно та же история у наших отношений с Индией. Индии нужны технологии! Ее финансовое положение не очень хорошо, большая часть вооружений ее армии - советское, оно нуждается в модернизации и обновлении. Мы Индии нужны. Вот и прекрасно! Но давайте думать о своей выгоде! Давайте не будем стесняться, думая о себе, и ни в коем случае не нужно выставлять наше сотрудничество с другими государствами как антизападное. От этого не выиграет никто!

А.Ц.: Но ведь у нас практически парализована наука... Насколько нам еще хватит технологий, чтобы быть хоть кому-то интересными?

В.К.: Наши технологии скоро устареют. Да - это так. Нас неизбежно обгонят,тот же Китай и та же Индия, если дела пойдут так и дальше, да они уже обгоняют. Останутся наши природные ресурсы, вот только "иметь" и "использовать" - разные вещи. Наш единственный выход - собственное развитие. И союзников надо искать именно с этим прицелом. Это могут быть далеко не друзья, в принятом у нас плане, их мотивы могут быть сугубо корыстными - но это будут очевидные интересы и ясные правила игры. Пусть вкладывают деньги, везут уже к нам технологии, платят налоги! Только так мы можем найти средства, чтобы остановить падение нашего экономического потенциала, нашего международного авторитета, научно-технической базы. Без этого никакие кредиты нас не спасут.

А.Ц.: Как вы считаете, а кто мог бы это осуществить? Единый национальный лидер, что-то вроде Рузвельта?

В.К.: Такой у нас вряд ли появится в ближайшее время, хотя бы потому, что в обществе нет готовности к консолидации, еще идет борьба разных идеологий и разных политических группировок за власть. Объяснить это попросту можно пусть грубоватым, но точным тезисом - еще не все растащено. Еще есть, на что положить глаз. Еще есть ресурс собственности, который остался недоделенным. Мы еще, слава Богу, не подошли к той черте, когда народ пойдет за кем угодно единогласно.

Не надо забывать: демократия - это не просто власть большинства. Если бы это было так, то ситуацию, когда несколько бьют одного, можно называть "демократическим решением". Нам нужен легитимный лидер с хорошей головой и сильной политической волей, высококлассной экономической командой, а главное - с достаточной силой и авторитетом, чтобы отстаивать свои решения, противиться коррупции. Нам нужно в собственном доме навести порядок и не забывать о гарантиях прав каждого, в том числе тех, кто по какому-то вопросу в меньшинстве. Это единственный путь. Будет порядок в собственной стране - легче будут решаться и геополитические проблемы.