За что мы не любим Маскву?

Сергей Тетерин

Щ.Author Макс Фрай Когда я впервые читал знаменитый (сейчас его бы непременно нарекли "культовым") роман Владимира Орлова, а это было... ой, какой я старый... и худой... хорошо хоть не лысый! - лет пятнадцать назад, я еще не жил в Москве. Я и бывал-то здесь, собственно, говоря, крайней редко. И знаете, какой эпизод показался мне самым фантастическим?

Не угадали. Опять не угадали. И снова не угадали! Ладно, признаюсь.

Пока альтист Данилов купался в грозовых тучах, кокетничал с демоническими женщинами, навещал собрания домовых и занимался прочими милыми глупостями, я и бровью не вел: нормальные развлечения нормального демона. Суровые демонические, так сказать, будни. Все путем. Но вот... Вы помните? На протяжении всего романа демон Володя Данилов не может забрать свои брюки из химчистки. Эти его погребенные в химчистке штаны проходят, можно сказать, красной нитью сквозь все повествование.

Когда речь в очередной раз заходила о брюках демона Данилова, я начинал нервничать. Я не мог поверить в этот простой и очевидный факт. Сейчас объясню почему.

Я жил тогда в довольно большом, но безнадежно южном и еще более безнадежно провинциальном городе, а жители провинциальных городов с детства профессиональные киллеры. Тайм-киллеры. (Неплохое название для очередного бестселлера Кинга, не так ли?) Время в провинции убивают безжалостно и умело. Можно сказать, только этим и занимаются. "Узкая специализация" называется. Поэтому, кстати, столичные жители просто обожают ездить на юг, к морю. Думаете, загорать и купаться? Да ни фига: просто это их единственный шанс отвести душу и принять участие в ежедневных публичных казнях времени, которые происходят на пляжах, в кафе, в парках и даже на рынке: туда ходят не только и не столько за продуктами, сколько потому, что поход на рынок - отличный способ убить еще немного времени. Великолепное занятие!

Для меня в те годы было абсолютно нормальным явлением отправиться в гости к приятелю, живущему на другом конце города - не потому, что оный субъект так уж хорош и дружеская беседа с ним истинный пир души (ага, как же, знаем мы такие "пиры": мордой в салат никто не падает только потому, что нет поблизости никакого салата, один портвейн, 77 forever, зато много), а лишь по той причине, что дорога к его дому отнимет часа полтора, вялотекущая попойка - еще часов пять, а потом можно опоздать на последний троллейбус и до рассвета брести домой через ночной город - глядишь, и еще один день худо-бедно прожит! Совершенно очевидно, что человек, своими руками убивший не одну тысячу ни в чем не повинных часов, попросту не способен поверить в существование столь мистической личности, как альтист Данилов. Не выкроить полчаса на поездку в химчистку и обратно - уму непостижимо...

Ха! Теперь я сам стал такой же "мистической личностью". То есть, в грозовых облаках я пока не купаюсь, зато за семь лет жизни в Москве ни разу не побывал в химчистке, хотя несколько моих курток и пиджаков отчаянно взывают о милосердии. Правда, года полтора назад мне удалось выкроить время и набрать номер одной милой конторы. Эти ребята хороши тем, что выезжают на дом к клиенту. Забирают вещи, чистят и привозят. Демон Данилов, что ли, позаботился, памятуя о прискорбной участи своих брюк? Впрочем, с тех пор у меня не было времени повторить сей подвиг. Это же целых семь цифр набирать - с ума сойти можно!

Ох, что-то я так увлекся животрепещущей темой химчисток, что даже беднягу Данилова всего пару раз помянул, да и то... всуе. Нехорошо. Я же тут у нас, вроде как, о книжке рассказывать собирался...

Толстенький, уже изрядно потрепанный временем, том "Альтиста Данилова" лежит рядом со мной, но мне не хочется его открывать. Мне не хочется превращать эту книгу в подобие шпаргалки на экзамене. Да и зачем? Я же, вроде, и так все помню. А особенно хорошо помню, как недоверчиво морщился, когда автор начинал расписывать беспредельную любовь Володи Данилова к человеческой жизни вообще и к московской жизни, в частности. Не то чтобы я уже тогда жаждал заполнить скандальную тетеринскую анкету. Да и Москву я скорее любил, чем нет - насколько можно любить нечто совершенно незнакомое... впрочем, возможно, только то, чего не знаешь, и можно любить по-настоящему!

Но "гражданский подвиг" московского патриота альтиста Данилова, который во имя возможности и дальше погрязать в своих бесконечных человеческих (я бы даже сказал "москвических") заморочках был готов запросто отказаться от своей демонической природы, вызывал у меня глубокое неприятие. "Тоже мне, наш ответ Керзону... то бишь, Михаилу Афанасьевичу! - ворчал я. - У Булгакова вон люди готовы куда угодно, хоть в ад с сатаной сбежать, лишь бы ОТСЮДА, а этому, понимаете ли, без троллейбуса, курсирующего по улице Цандера, и нескольких десятков телефонных звонков в день жизнь не мила!" До сих пор, между прочим, порой ворчу. Оно конечно: музыка композитора Переслегина, великая любовь и прочие страсти-мордасти, да и демон-то Данилов был, честно говоря, так себе - полукровка, но... "Не верю!" - упрямо твердил мой суровый внутренний Станиславский.

Теперь верю, как ни странно. Верю, потому что сам живу в Москве и знаю, как этот город перемалывает человеков. И очеловечивает демонов, заодно. Вот если бы альтист Данилов жил где-нибудь в Тюмени, или в Ростове, я бы по-прежнему не верил, его автору, а так... Быть столичным жителем и при этом оставаться демоном совершенно невозможно. Обкатают сивку крутые московские горки: с одной работы на другую, в автомобильных пробках, или в бесконечных подземных переходах между станциями метро, сквозь вечный строй озабоченных призраков, в жилах которых, вполне возможно, течет кровь демонов. Москве свойственна совершенно специфическая атмосфера тотальной людской суеты, за которой не то что брюки из прачечной забрать - в грозовых облаках искупаться забудешь! Сколько раз в романе "Альтист Даилов" звонит телефон? И сколько звонков приводят к очередному витку бестолковой суеты? Да почти все. Это же уму непостижимо! В провинции люди убивают время, в Москве время само выходит на охоту за нами. Исход-то, как ни смешно, все равно один, так что загвоздка, очевидно, в самом процессе...

И все же, и все же... Невзирая на все вышесказанное, я очень советую почитать "Альтиста Данилова" всем, кто был занят сосредоточенной ходьбой пешком под стол и обратно, пока мы с их родителями взахлеб обсуждали волнительную в то время тему: будет ли продолжение? Тогда нам казалось, что надо бы... Роман Орлова не стал хуже от того, что вышел из моды. Не стал он и лучше, хотя... В качестве своеобразной энциклопедии московской жизни начала восьмидесятых, он возможно, будет интересен тем, кто эту самую жизнь, чтоб ей пусто было, на свое не-счастье (приставку "не" можно убрать, или оставить - по вкусу), уже не застал...

Вот только не надо снисходительно называть "Альтиста Данилова" "Булгаковым для бедных". Дурной это тон, по-моему. Никакой не Булгаков - всего-то и счастья, что оба автора Москву нечистой силой заполоняли, каждый в меру своих амбиций. И почему, собственно, именно "для бедных"? Если для новых "нищих духом" - так им "про такое" все равно не интересно. А если имеется в виду степень заполненности бумажника, так про вау-фактор Пелевин уже все прогрессивному человечеству доходчиво объяснил.

Роман-то, черт побери, действительно был культовый. Жизнь людям наизнанку выворачивал - некоторым, по крайней мере. Мой приятель, помню, окончательно ушел от жены, когда понял, что она ну ни капельки не похожа на даниловскую Наташу. А другой вдрызг напился (что, впрочем, было в его жизни событием ординарным) и с остервенением бил себя кулаком по лбу, вспоминая, как бросил музыкальную школу на третьем году обучения, и крыл последними словами свою добродушную маму (а вот это уже выходило за рамки обыденности), которая позволила ему совершить такую глупость. Кажется, парень всерьез полагал, что альтисту (или хотя бы просто музыканту) записаться в демоны - проще простого, а вот без свидетельства об окончании музыкальной школы у него нет никаких шансов... Многие тогда, кстати, с легкой руки Владимира Орлова, учились полагать музыку восьмым (девятым, двадцать пятым, тысяча первым - у каждого своя бухгалтерия) чудом света. Пока ушами слушали - ничего особенного, а вот Орлову поверили почему-то...

Ну, положим, все это - клинические случаи. А мы... Мы, читая "Альтиста Данилова", ценили его в первую очередь как "энциклопедию приколов" и потом еще долго понимающе улыбались в железнодорожных буфетах, с удовольствием писали на ручках своих и чужих кухонных ножей "кто сопрет, зарежется", а заглядывая в глаза хрупкой (непременно хрупкой!) незнакомки, невольно вздрагивали: а вдруг - "Наташа"? Впрочем, все это быстро прошло. У меня, по крайней мере.

"Прошло"? Ага, как же! Признайся мне, дружок: какого черта ты потащился в "Шоколадницу" в конце минувшего февраля? Только не говори, что жрать хотел. Я же помню: не хотел. И курить там нельзя, и обстановка отнюдь не комильфо... Но ты мужественно сдал пальто неопрятной старушке гардеробщице и вошел в зал. По даниловским местам тебя потянуло, уж я-то тебя насквозь вижу!

Ну да, потянуло, что греха таить... Фирменный шоколадный напиток, кстати, был омерзителен на вкус: впервые в жизни я обнаружил, что горячий шоколад может быть слишком сладким. На поверхности фирменного напитка всеми оттенками нефти переливались лужицы жира. Оладьи, казалось, были приготовлены из соды с небольшим добавлением муки. Дрянной привкус - такова расплата за сентиментальность во все времена.

P.S. И не буду я, не буду писать, что на самом деле альтист Данилов - это альтист Башмет - с какой стати, если по словам самого же Башмета, на самом деле прототипом демона-москвича был альтист Большого Театра по фамилии Грот?!