Говорят, Умберто Эко принялся за "Имя розы" чуть ли не на спор - во всяком случае, с более чем азартным настроением: дескать, кто сказал, что мы, интеллектуалы, не способны написать ничего интересного?! А вот и очень даже... Ну, чем это закончилось, всем, надеюсь, известно. С тех пор у господ интеллектуалов, сколь бы страшно далеки они ни были от народа, появилась своего рода официальная справка из Небесной Канцелярии, на которой черным по белому написано одно-единственное слово: "можете!" Не знаю, азарт или же элементарная необходимость комфортно выжить в условиях дремучего экономического феодализма (какой идиот решил, что это - капитализм, пусть даже дикий?!) толкает наших отечественных интеллектуалов на тернистую тропу коммерческих литературных жанров (в моем случае имел место именно азарт, за других не решаюсь расписываться), но результаты впечатляют. Красноярский филолог Михаил Успенский уже не раз наглядно доказывал читателю, что откровенный стеб образованного человека куда занимательнее, чем романтические бредни простодушных ремесленников. Но в тандеме со своим земляком Андреем Лазарчуком он оказался совершенно неподражаем. Для начала эти двое отменили смертный приговор, вынесенный судьбой поэту Николаю Гумилеву, после чего устроили парню воистину веселую жизнь, отправив его охотиться на чудовищных ящеров, которые живут среди людей, причем полагают нашего брата весьма калорийной пищей, не более.

В результате вышеописанной нехитрой литературной аферы Успенскому и Лазарчуку удалось написать симпатичнейшую книженцию. Собственно, сам сюжет (событийный скелет, без которого сочное мясо текста, увы, никогда не станет настоящей "историей") меня не слишком впечатлил. Ну, если честно совсем не... Скорее всего, потому, что я догадываюсь, откуда ноги растут, (впрочем, растут они из великого множества первоисточников, дать ссылку на которые, увы, невозможно: антропологическая и этнографическая литература появляется в Сети более чем постепенно и оч-ч-чень маленькими порциями, что, впрочем, закономерно). Вот когда читаешь "Путь шамана" Мишеля Дж. Харнера и внезапно обнаруживаешь там подробное описание "беседы" автора с "гигантскими пресмыкающимися существами, лениво лежащих в глубочайших глубинах мозга, где он встречается с верхушкой позвоночника" - цепенеешь. "Я узнал, что эти подобные драконам существа находятся таким образом внутри всех форм жизни, включая и человека. Они сказали мне, что они истинные хозяева человечества и всей планеты. Мы, люди, только вместилище и слуги этих существ." - Вот она, настоящая жуть! По сравнению с этим видением напасть, с которой по воле сюжета борется Гумилев - так, детские игрушки. Ну да Аллах с ним, с сюжетом. По большому счету, он вообще никакого значения не имеет, просто по канонам жанра главного героя совершенно необходимо нагрузить каким-нибудь общественно-полезным делом, желательно - крупномасштабным. Нагрузили - и слава богу.

Собственно, я вряд ли стал бы тратить драгоценные буквы на воспевание образцово-показательного постмодернистского отечественного fantasy, будь он хоть на несколько сотен голов выше прочих образцов жанра (а книга Успенского-Лазарчука таки да на пару десятков голов выше среднего... ну очень среднего общего уровня). Но так уж вышло, что один из слоев текста (а интеллектуал, решивший обмануть судьбу и попробовать свои силы в одном из так называемых "низких" жанров, просто обречен на создание такого рода "слоеных пирогов") оказался настолько "моей темой", что хоть лети к ним в Красноярск с бутылкой водки и проникновенным воем: "Ребяты-ы-ы! Токмо вы мине понимаете!" От полета в Красноярск я, пожалуй, все-таки воздержусь, но от еще нескольких сотен слов - и не просите!

Что меня действительно восхитило - так это основная аксиома сюжетной геометрии Лазарчука-Успенского: поэзия - магия высокого полета; всякий талантливый поэт - ребенок, в руках которого оказалось опаснейшее оружие; наилучший выход - это обучить поэта магии (лишить, так сказать, взрывоопасной простодушной невинности) и приговорить к безвестности (писать - только в Черную Книгу!); еще один выход - убить на фиг, пока не мир не полетел в тартарары от его рифмоплетства. Нет, я понимаю, что сама по себе идея не слишком оригинальна, да и на "великое откровение" не тянет, и все же... Додумавшись до сходной теории собственной дурной башкой, в свои двадцать с крошечным хвостиком лет, я искренне полагал людей, рифмующих безобидные несуразицы, приуроченные к свадьбам и юбилеям родственников и друзей, наихудшей разновидностью преступников (заодно и собственные стихотворческие порывы усмирил, от чего, впрочем, просвещенное человечество только выиграло). Я сам когда-то писал о "фокусе с зеркалом": "читатель ждет от писателя авторитетного подтверждения, что его мысли - гениальны, его понимание жизни - единственно верное, его опыт - всеобъемлющ, то есть он - самый-самый-самый..." - и вот, попался, как миленький! Но попасться, не скрою, было чертовски приятно.

В связи с вышеизложенным, вы, наверное, и сами догадались, что сейчас я скажу: появление на страницах книги Лавкрафта, Говарда, Маяковского и прочих коллег по цеху - самые блестящие эпизоды романа. Все правильно, скажу. Уже сказал. Чего стоит одна только история о том, как Гумилев заявился на первый съезд Союза Писателей в обличье "белого кыргыза" и до полусмерти напугал Эренбурга, вещая из соседней кабинки туалета! Таких "изюминок" в книге не меньше чем в кексе, испеченном хорошей хозяйкой для любимого внука. Цитировать больше не буду, дабы не портить удовольствие тем, кого отпугнула удручающе вульгарная обложка (обычное дело, когда имеешь дело с серией "Азбука Fantasy") - ничего, ребята, заверните в газету и читайте! Добавлю, что удовольствие от чтения прямо пропорционально объему вашего читательского багажа: куда более действенная система поощрений, чем "пятерка" по литературе.

И напоследок цитата, вызвавшая у меня самую искреннюю из многочисленных саркастических улыбок. "Только запомни - если русский человек тянется к эфирчику да кокаинчику, то уж непременно закончит он родимым штофом горькой, как все эти <...> печальники горя народного." А вы говорите "загадка русской души"! Эти бравые сибиряки ее одним абзацем уделали!