Фестиваль закончен и пора подводить итоги. Конкурс был, конечно, не таким хорошим, как пытались сделать вид организаторы, но и не таким чудовищным, как в прошлый раз. По крайней мере, я могу выделить три фильма, достаточно благосклонно встреченные теми, кто их смотрел - "Жажды жизни", "Танец" и обойденную вниманием жюри "Гиневру". Кстати, лично я не слишком высоко ставлю "Танец", считая его всего лишь вариацией на тему великого исландского режиссера Фридриха Тора Фридрихсона, только фактической неизвестностью которого в России и можно объяснить популярность "Танца" у многих моих коллег.

Как и положено, главной составляющей фестиваля стали внеконкурсные показы. Надо отметить, что среди тридцати без малого фильмов, увиденных мной за эти десять дней, не было ни одного "провального" - это почти всегда было грамотное, в меру профессиональное фестивальное кино. К сожалению, почти не было и фильмов, которые могли бы стать откровением. Кроме, пожалуй, одного: "Человечности" Бруно Дюмона.

Но перед тем как говорить о нем, назовем другие фильмы второй половины фестиваля, заслуживающие самого пристального внимания:

• "После смерти" Хирокадзу Коре-эда - привезенный в последний момент и показанный в Музее Кино. Сегодня - в Доме Кино. Постарайтесь попасть.
• "Тото, который жил дважды" Даниэле Чипри, Франко Мареско - запрещенный итальянской цензурой фильм многие считают самым радикальным фильмом фестиваля.
• "Император и убийца" Ченя Кайге - впечетяющий китайский эпик.
• "Дыра" Цино Миньляна - не лучший, но характерный фильм замечательного тайванского режиссера.
• "Счастье Куки" Роберта Олтмана - как хорошо играют звезды, если их правильно подобрать
• "Юха" Аки Каурисмяки - многие считают этот постмодернистский пастиш лучшим фильмом фестиваля
• "Романс" Катрин Брийа - все билеты проданы. Не иначе потому что показывают член Рокко Сифреди. На самом деле довольно радикальное феминисткое кино. Анне Эйдис понравилось бы.

Подробнее о ММКФ можно прочесть на специальной странице "КиноКонтекста" и в репортажах "Русского журнала". А теперь - "Человечность" Бруно Дюмона.

Взявший в Канне три приза (за лучшую мужскую и женскую роли и спец приз жюри) фильм молодого французского режиссера неоднозначно принимают как на Лазурном берегу, так и на берегах Москва-реки. Ни один другой фильм не вызвал такой поляризации мнений: от "самый лучший фильм фестиваля" до "я не понимаю, зачем я вообще это смотрел". Впрочем, в такой формулировке эти два мнения сходятся.

"Человечность" действительно тяжело смотреть. Даже не потому, что сама по себе завязка сюжета (убита и изнасилована двенадцатилетняя девочка) достаточно неприятна. И не потому, что сюжет в фильме просматривается с трудом ближе к концу второго часа. В конце концов, показанный на том же фестивале фильм Шаброля тоже про убийство девочки, а фильмов без сюжета все мы видели много. Дело в другом. Снимая неспешное и молчаливое кино, Дюмон в равной степени отказывается от "тарковской" символичности каждого кадра и "псевдонеореалистической" имитации реальной жизни. Герой-полицейский смотрит на труп, едет на велосипеде, поливает цветы, гуляет вместе с соседкой и ее дружком, пытается найти свидетелей преступления... И постепенно зритель начинает понимать, что нам рассказывают историю нового князя Мышкина, заглянувшего в темную, простите за пошлость, бездну человеческой души и увидевшего там похоть, жестокость и безумие.

Лучший способ смотреть этот фильм - это все время помнить про окровавленное влагалище, показанное на пятой минуте. Помнить про преступление и знать, что такое случается не только в кино. И три часа вместе с героем пытаться понять, как же оно так могло случится? Кем надо быть, чтобы совершить такое? Как девочка умирала? Что кричала перед смертью? Чтобы вы сделали с убийцей, если бы его поймали? И сильно ли бы вы после содеянного отличались от него?

Надо задавать себе эти вопросы не потому, что их задает себе герой - герой большее время молчит. Это не Николас Кейдж и не Михаил Ульянов, а "Человечность" - не "8 мм" и не "Ворошиловский стрелок" - разговоров о Зле, Преступлении и прочих вещах нет и не будет. А будут бесконечно долгие планы - берег моря, поле, земля, цветы. Некрасивая соседка, ее дружок, толстый комиссар полиции. Поток жизни, за гранью которой бьются все те незаданные вопросы.

Если не переставать задавать себе эти вопросы, то не придется спрашивать после сеанса "Почему он убийцу поцеловал?" или "Почему в последнем кадре он сам себе надел наручники?"