Доктор Поль Фердинанд Гаше был не только врачом, но другом и коллекционером картин великого ван Гога - художника, задавшего на век вперед эталон "непризнанного при жизни безумного гения". Но большинству людей он известен не как человек, проведший с ван Гогом последние недели его жизни, а как мужчина, изображенный на картине, проданной за самую большую сумму в истории искусств: "Портрет доктора Гаше" был приобретен в 1990 году японским бизнесменом Риочи Сайто за 82 млн долларов. Этому случаю (и без того обреченному войти в историю) грозит еще более худая слава: в свое время Риочи Сайто сказал, что картину следует сжечь после его смерти, назвав в качестве причины то, что в противном случае наследникам придется платить слишком большой налог.

Сайто умер в 1996 году - и с тех пор никто не видел портрета доктора Гаше. Даже организаторам престижнейшей выставки ван Гога в Метрополитен Музее в Нью-Йорке не удалось раздобыть эту картину. Худшие подозрения начинают оправдываться - похоже, самой дорогой на свете картины уже нет.

В популярной книжке братьев Стругацких про вещи века (название, звучащее особо хорошо в 1999 году) рассказывается о плохих богатых людях, получавших удовольствие, уничтожая произведения искусства. Что бы не думали на эту тему авторы и герои романа, подобные акты вандализма столь же культурно обусловлены и даже необходимы, как и акты созидания - поскольку культура, разумеется, включает в себя и саморазрушительные тенденции (впрочем, из того, что акт смерти является важной частью жизни, вовсе не следует, что надо убивать своих ближних). Можно помянуть Бреннера и Малевича, романы Беля и Мисимы, эссе Жоржа Батая.

История с портретом доктора Гаше, судя по всему, имеет куда более архаичные корни: похоже, Сайто, о религиозных взглядах которого мне ничего не известно, просто решил захватить самую ценную покупку с собой в загробный мир - подобно тому, как душу фараона в его последнем путешествии должны были сопровождать души его рабов, а дым брахмана взлетал к небесам, смешиваясь с дымом сожженной на его погребальном костре жены.

Мог ли нищий ван Гог, любивший искусство столь же небогатой Японии, ожидать, что когда-нибудь его любовь окажется вознагражденной таким странным образом?