Я не ела маленький квадратик "промокашки" с зеленой кляксой. Я не была оппонентом у тусовщика. Мало того, тусовщика тоже не было. И дипломной работы "Карлос Кастанеда и русский самиздат" никто не писал.

Юля Ли. "Четыре двадцать", "Митин журнал", №57, стр. 74

Существует определенная магия чисел. Тройка, семерка, девятка. 22, 23 или шестьсот шестьдесят с чем-то там… В годы моей юности в Москве были люди, для которых маркированными были числа 37 и 57. Память об этом еще сохраняется, хотя смысл соответствующих магических обрядов уже утерян. Но, возможно, именно в память о тех временах хочется считать 57-ой номер "Митиного журнала" некоторым образом юбилейным. Тем более что именно этот номер и представляли вчера в клубе "Проект "О.Г.И."

Последняя фраза не совсем точна: в "О.Г.И." была не презентация, а вечер Дмитрия "Мити" Волчека и Маруси Климовой. Помимо "Митиного журнала", там представлялись две книги Климовой - "Голубая кровь" и "Морские рассказы" - и роман Волчека. Кроме того, Вова Веселкин пел песни, артистически помахивая рукой, с зажатой в пальцах беломориной.

Первый номер "Митиного журнала", попавший мне в руки, представлял собой даже не ксерокопию, а машинопись. Был это - насколько можно восстановить - №21. Шел, думаю, 1988 год. Рижский "Родник" уже служил мостиком между официальной и неофициальной культурой и потому фамилии авторов мне тогда были уже знакомы - Щербина, Левкин, Хрусталева, Драгомощенко… Тогда это называлось "новой культурой" и представляло собой русскую разновидность "постмодернизма" - термина, еще не прижившегося к тому моменту на уже потрескивающей одной шестой.

А началось все еще раньше - в декабре 1984 года, когда за стаканом дешевого портвейна Митя Волчек с друзьями придумал журнал. К концу восьмидесятых он стал одним из множества самиздатовских журналов - хотя, наверное, самым авторитетным в своей нише. К настоящему моменту он едва ли не единственный оставшийся на плаву.

В конце восьмидесятых я мечтал прочесть все номера - не столь потому, что мне так уж понравился роман Щербины, занимавший большую часть 21-ого номера, сколько потому, что верил, что именно вокруг "Митиного журнала" возникает то, что будет потом называться "русской культурой конца века". Осуществить свою мечту мне не удалось, но оглядываясь назад, хочется спросить себя, был ли я прав в своем представлении о "МЖ" как форпосте русской культуры?

Ответить "да" мешает только то, что в моей голове больше не осталось концепта единой русской культуры. Или, если угодно, представления о том, что одна из ее частей окажется через сто лет настолько лучше других, что и будет эту культуру репрезентировать. Потому что проглядывая содержание вышедших номеров, я вижу, что, к примеру, почти все достойные поэты публиковались в "МЖ" - или, по крайней мере, были там опубликованы: Иосиф Бродский, Бахыт Кенжеев, Тимур Кибиров, Лев Лосев, Лев Рубинштейн, Александр Еременко, Д.А.Пригов, Ольга Седакова, Алексей Парщиков… не говоря уже о Аркадии Драгомощенко или Татьяне Щербине. С прозой все обстоит несколько сложнее, но и там список очень достойный.

Однако глядя теперь на эти имена, нет ощущения единого слоя культуры. По прошествии стольких лет "Митин журнал" выглядит чем-то похожим на толстые литературные журналы, его тогдашних антогонистов. Правда, мусора в нем куда меньше - как в силу малотиражной эзотеричности, так, возможно, и в силу меньшего объема: последние годы он функционирует скорее как ежегодник. Как в любом хорошем литературном журнале в "МЖ" существует круг "своих" авторов (впрочем, довольно подвижный) и чуть более широкий круг авторов близких по духу или просто эстетически привлекательных для редакции и постоянных читателей.

Конечно, субкультура "Митиного журнала" несколько отличается от субкультуры большинства толстых литературных журналов. Она, грубо говоря, моложе на двадцать лет, и, как следствие, куда более психоделически и эзотерически ориентирована (что бы не значили эти, упоминаемые к месту и не к месту, слова). В данном случае направление журнала проще определить из списка переводов, напечатанных в 57-ом номере: Юкио Мисима, Джеймс Джойс, Уильям Берроуз, Борис Виан, Джорджо де Кирико, ранний Луи Арагон с сюрреалистическим опусом "Пизда Ирены" и Пьер Луис. Плюс стихи Леонарда Шварца. Нетрудно видеть, что почти все имена - известны и значимы. И почти все идут из андерграундной моды прошлого - как минимум - десятилетия. Конечно, хотелось бы, чтобы девяностые годы породили нечто подобное "Митиному журналу", но увы… или, может быть, это нечто будет различимо только через десять лет.

Из доминирующей моды девяностых годов в "Митином журнале" - разве что оккультные пристрастия Дмитрия Волчека, особо заметные в его романе "Кодекс гибели" (но ясно различимые даже по интервью, которые он берет для журнала Premiere). Цитатой из романа (заслуживающего, также как и книги Маруси Климовой, отдельного разговора) и хочется завершить статью - просто для симметрии к эпиграфу вначале или потому, что "список покупок" выглядит немного как оглавление журнала:

Список покупок: voodoo toys, свеча бафомета, кулон некрономикона, чернила из голубиной крови, раздвоенное изумрудное перо, тридцать булавок, молочные зубы утопленника, новые мраморные рукава"

Fr. D.V. "Кодекс Гибели, написанный Им Самим", стр. 108

НОВОСТИ