;.Author Макс Фрай Мне посчастливилось прочитать "Глупый город" Михаэля Штрауха в рукописи (хорошо все-таки дружить с издателями!) В июле - августе книга появится на прилавках, если обещанный доморощенными комментаторами Нострадамуса конец света все-таки будет отложен на неопределенное "потом".

Не решаюсь утверждать, что роман сорокалетнего немца Штрауха завоюет сердца всей русскоязычной аудитории поголовно, но уж некоторой ее части - наверняка. У отечественных деятелей культуры всех мастей есть неплохой шанс всплакнуть дуэтом с главным героем романа, доктором Файхом. Этот самый главный герой, знаете ли, директор провинциального музея, в который никто (ну, почти никто) не ходит. Знакомая проблема, не правда ли?

Но смертной скуки, каковую можно спрогнозировать после такого удручающего начала, не будет, это я вам гарантирую! Вместо тоскливых рассуждений об "упадке духовности" (реплики на эту тему в сумме занимают примерно две страницы из почти шестисот) - смесь жесткого триллера и сатирической притчи, местами написанная с безжалостной брутальностью истинного арийца, а местами вдруг возникают галлюцинативные островки сладостного языка, который с головой выдает в авторе верного последователя Милорада Павича... или это переводчик Штрауха - ученик и последователь переводчицы Павича? (Ох, с этими переводными романами никогда не разберешь, кому и сколько причитается лавров!)

Пересказывать сюжет книги, которая скоро появится на прилавках - занятие столь сомнительное, что мои уста смыкаются, подобно капкану, а руки неподвижно зависают над клавиатурой. Но несколько слов, пожалуй, все-таки вырвутся на волю.

Вместо того, чтобы сокрушаться по поводу "упадка культуры" за бутылкой шнапса в обществе таких же тоскующих коллег, доктор Файх призывает на помощь старшего сына, химика по образованию. Догадываетесь, к чему клонит Штраух? Ну да, любящий сын по просьбе отца изготовил некий новейший аналог веселящего газа, этакий идеальный "опиум для народа", с учетом всех достижений современной науки, так сказать. В музее устраивается вечеринка для городской молодежи, этакое "рейв-пати" среди скульптур современных художников. Догадываюсь, что этот эпизод может показаться притянутым за уши, так вот: подобные мероприятия действительно проводятся в некоторых немецких музеях, чему я живой свидетель: считается, что у молодежи от этого выработается нечто вроде условного рефлекса, некая необъяснимая потребность время от времени заходить в музей. Чушь, конечно... А вот у "пациентов" доктора Файха такой условный рефлекс выработался как миленький. Несколько самых обалдевших от впечатлений на следующий день возвращаются проверить: будет ли кайф? Кайф, понятное дело, на месте. Юноши и девушки с просветленными лицами бродят среди полотен, доктор Файх (и сам, понятно, в эйфорическом состоянии) с удовольствием созерцает сие поучительное зрелище.

Ну а дальше - пошло, поехало. Неофиты (отчасти в порядке эксперимента) приводят в музей своих родителей, которые внезапно обнаруживают, что без искусства им больше жизнь не мила. Жители "Глупого города" (так и только так называет это место под солнцем доктор Файх, настоящее название городка остается загадкой) начинают проводить в музее чуть ли не каждую свободную минуту и ужасно возмущаются, что он так поздно открывается и рано закрывается в будни. Сюжет снежным комом катится с горы, обрастая диковинными подробностями и нелепыми персонажами: наркоманы, полицейские, эксцентричные богачи, сумасшедшие старухи и местные "игроки в бирбол" (от слова "beer" - пиво, конечно же). В какой именно момент ситуация окончательно становится абсурдной, определить невозможно, скажу только, что она таковой становится. Поэтому когда выясняется, что экзальтированные "любители искусства" основали своего рода религиозную секту, взяв на вооружение цитату из нашего родимого Федормихалыча "красота спасет мир", это не вызывает никакого удивления, скорее даже облегчение: ну вот, наконец-то, приехали!
Как и положено людям, всерьез вознамерившимся в очередной раз "спасти мир", новоиспеченные сектанты до тошноты агрессивны и догматичны. Штраух не жалеет усилий, чтобы вызвать у читателя чувство глубокого отвращения, не переходящее в депрессию только благодаря блистательному (по крайней мере, иногда) чувству юмора автора. Доктору Файху уготована незавидная участь: его убивают (это как раз можно было предсказать почти с самого начала), причем сцена убийства описана автором в той сбивчивой, путаной манере, в какой обычно пересказывают сны, а посему ни сопереживания, ни менее острых эмоций не вызывает. Умирая, доктор Файх долго, со вкусом и с явным пренебрежением к собственной участи размышляет о том, что "смерть на кресте - профессиональная болезнь мессий": люди, дескать, с удовольствием уберут со своего пути любого бога, потому что "он мешает", "ничего не понимает" и "все портит". Месть Клауса (того самого чудо-химика, отец иногда с одобрительным сарказмом называет его "Санта-Клаусом") проста и ужасна: он перекрывает вентиль, о местонахождении которого не догадывались даже самые осведомленные из "любителей искусства", с воистину немецкой аккуратностью разбирает установку (подробное описание этого процесса - единственное место в романе, которое очень хочется пропустить) и... отправляется в кино.

И напоследок цитата: "Всякую книгу можно сравнить с водой, наполняющей кувшин, или же с наполненным кувшином. Эта книга не является ни тем, ни другим, и читатель отпрянет от нее, не утолив жажды. Алчущий и безумный он будет шарить впотьмах в поисках живительной влаги, или вовсе откажется от надежды утолить жажду (жажда - это разновидность одиночества) и побредет прочь по своей пустыне, не желая больше скитаться по вымышленным оазисам", - это строки из книги, которую начал писать в благоприятствующей творческим порывам обстановке музея один из местных полицейских. Хорошим все-таки химиком оказался директорский сын Санта-Клаус, черт бы его побрал! Можно сказать, гениальным...